Михаил Король - Храм Гроба Господня

…В стиснутом древними стенами неправильном многоугольнике сразу выхватывается взором из полумрака белокаменный престол со строгим хачкаром и рельефным изображением воина Вардана. Конец XX в. Не только жертвенник, но и памятник страданиям и героизму армянского народа. Это так – в армянской культуре религиозное и национальное начала срослись воедино. В 451 г. Армении пришлось пережить не только битву с персами-зороастрийцами при Аварайре – древнейшее в истории сражение за христианскую веру и национальную автономию, но пройти и еще одно тяжкое испытание, духовную битву, – IV Вселенский собор в Халкидоне, постановления которого Армянская Апостольская церковь принять не смогла, и вошла в ядро т. н. ориентальных православных, или дохалкидонских церквей, получив со стороны халкидонитов абсолютно не соответствующий действительности ярлык монофизитства.

Престол в приделе св. Вардана

…И возникает ощущение, будто здесь сконцентрирована, сгущена история армянского народа… Нам, взращенным в иных культурах, трудно подобрать цитату, приличествующую моменту, но попробуем. Например, из Мандельштама*:

Кстати, знал ли Осип Эмильевич, что в Иерусалиме, в армянском квартале Старого города, на территории монастыря Свв. Архангелов в одну из стен вмурован «орущий», то есть «вопиющий» камень со своеобразной трещиной-ртом, который связывают со словами Иисуса «Сказываю вам, что если они (ученики) умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19:40)?..

Изображение судна на одном из квадров в приделе св. Вардана

Или такие стихи, тоже Мандельштама, из того же цикла «Армения»:

Вот они, непредвиденные ассоциации! Как будто это сказано про вышеупомянутый рисунок парусно-весельного судна на гладкой поверхности каменного блока, обнаруженный лишь в 1971 г. Размеры картинки – 66 × 30 см. Техника исполнения, очевидно, такова: процарапанный на поверхности контур рисунка заполнен сажей, копотью или угольной краской. Строительный блок вытесан из той формации известняка, что является самым крепким из меловых скальных выходов Иерусалимских гор и считается среди местных мастеров лучшим строительным материалом – недаром этот камень называют «мелеке», то есть «царский» (из такой породы были сложены, например, опорные стены Храмовой горы). Под рисунком надпись:

Do mineivimus

Мнения исследователей о смысле этого граффити**, его датировке и авторстве расходятся.

Израильский археолог Маген Броши*, проводивший исследования в приделе св. Вардана в 1975–1981 гг., предложил прочтение надписи как

Domine ivimus

и предположил, что надпись эта имеет отношение к латинскому переводу первого стиха из псалма 122 /121:

Canticum graduum David laetatus sum eo quod dixerint

mihi in domum domini ibimus

«Песнь восхождения Давида. Возрадовался я,

когда сказали мне: «В дом господень пойдем».

Исходя из такой трактовки, а также рассматривая кораблик как один из самых древних христианских символов, М. Броши выдвинул гипотезу, что изображение сделано христианскими паломниками примерно в 330 г., во время возведения базилики Константина. Представление о Церкви как о корабле, несущемся по волнам бренной жизни к пристани Спасителя, было широко распространено в античном христианстве.

Другой же точкой зрения являются выводы более прогрессивных и склонных к «сенсационным открытиям» археологов Шимона Гибсона* и Джоан Тейлор*, утверждающих, что картинка не имеет никакого отношения к христианству и оставлена еще строителями языческого храма Адриана во II в.

Мол, и в древних культурах корабль олицетворяет человека, плывущего по волнам жизни к пристани смерти.

Спорить о происхождении этого кораблика можно бесконечно, но тут всплывает еще одна незапланированная ассоциация:

Вот тут уж точно можно сказать, что И. А. Бродский* никак не предполагал, что в «Рождественском романсе» так точно будут отражены особенности расположения античных руин в комплексе ХГГ: ведь совсем неподалеку, в нескольких десятках метров на юго-восток от древней крипты находится Александровское (!) подворье Русской Духовной Миссии (РДМ), на территории которого также найдены следы как языческого храма Адриана, так и базилики Константина…

Как только, начиная с XI–XII вв., провал на месте так и не построенной третьей, южной апсиды в армянском приделе св. Григория Просветителя начал указываться в качестве места обнаружения трех крестов св. Еленой, так сразу же рассказы про это место стали обрастать подробностями и уточняющими де талями. И не только рассказы, но и само место украсилось соответствующей атрибутикой. Понятное дело, гласят хоть и поздние, но очень популярные предания, что сама мать византийского императора во время поисков Креста киркой не махала, но наверняка царственно наблюдала за поисками. И не иначе как восседала на каменном престоле. И как-то изъявляла свою волю тем, кто занимался черной работой. И об этом просто обязана напоминать какая-нибудь соответствующая архитектурная деталь.

При спуске в придел Обретения Креста (ныне 22 ступени) обращает на себя внимание окно, прорубленное в стене, разграничивающей проход вниз и апсиду придела св. Григория. Со стороны апсиды – широкий каменный подоконник-скамья, выполняющий роль престола и превращающий, таким образом, это окно в самостоятельный придел, принадлежащий ААЦ.

Да, гласит местная паломническая традиция, именно здесь и сидела св. Елена и наблюдала за ходом работ. Впрочем, предоставим слово посетителям прошлых веков.

Берг: «Только о какой-то стенке спорят еще греки и покамест имеют право подходить к ней. Тут окно, в которое царица Елена смотрела, как отрывали кресты».

Муравьев: «В южной стене придела Св. Елены пробитое окно принимается за указание места, с которого смотрела царица, как отрывали в соседнем колодце три креста, и с той же стороны алтаря тринадцать ступеней ведут в другое малое подземелье, разделенное между латинами и греками».