Array Сборник статей - Софиология и неопатристический синтез. Богословские итоги философского развития

Дух, «поскольку Он обожил тварь». [105]

Любовь Божия. [106]

Матерь Божья, Ее Девство и Красота Ее души; [107]Она «Носительница Софии, Явление Софии»; в Ней сочетаются «сила Софийная, т. е. ангельская, и человеческое смирение»; Она «стоит на черте, отделяющей тварь от Творца»; [108]«Она имеет космическую власть». [109]

«Дева София», [110]«как горняя сила, дающая девственность». [111]

Небесный Иерусалим, Царство Божие, [112]«небесное жилище» для человека, «храмина небесная» после разрушения «храмины земной». [113]

«Церковь Предвечная»; [114]«Церковь в ея небесном аспекте» и «Церковь в ея земном аспекте» как «совокупность всех личностей , уже начавших подвиг восстановления, уже вошедших своею эмпирическою стороною в Тело Христово»; Церковь как душа и совесть Человечества; «Церковь Святых» как душа и совесть Церкви. [115]

«Тело Господа Иисуса Христа» – «начаток и центр искупленной твари <���…> тварное естество, воспринятое Божественным Словом». [116]

Пред-существующая миру; [117]«Предсуществующее, очищенное во Христе Естество твари»; [118]здесь пред-существование не есть предшествование во времени.

«Истинная Тварь, или тварь во Истине». [119]

«Идеальная Личность Твари». [120]

«Божия Премудрость в твари»; [121]«божественный Первообраз и Форма всего тварного бытия»; [122]«Ипостасная Система миро-творческих мыслей Божиих и Истинный Полюс и Нетленный Момент тварного бытия»; [123]«то Начало, в Котором Бог сотворил небо и землю»; [124]«Живая Идея совокупной твари»; [125]«идея мира». [126]

« Пре -мирное ипостасное собрание божественных перво-образов сущего». [127]

«Мир, образ Софии, есть Мать, Невеста и Жена образа Христова – Человека, ему подобная, ждущая от него заботы, ласки и оплодотворения духом. Человеку-мужу надлежит любить Мир-жену, быть с нею в единении, возделывать ее и ходить за нею, управлять ею, ведя ее к просветлению и одухотворению и направляя ее стихийную мощь и хаотические порывы в сторону творчества, чтобы явился в твари ее изначальный космос. Человек есть Царь всей твари, – Царь, но не тиран и не узурпатор, и пред Богом, Творцом твари, предлежит ему дать отчет за вверенное ему». [128]

Человечество – «душа и совесть Твари»; [129]Человечество – «“Великое существо”, – но не то, которому молился О. Конт , а воистину великое ». [130]

«Матерь духовной личности». [131]

Ангел-Хранитель человека = «образ Божий в человеке – «идеальная личность человека» = «проблеск вечного достоинства личности». [132]

Ангел-Хранитель всей твари, «едино-сущной в любви, получаемой чрез Софию от Духа». [133]

« Зиждительница , Мастерица, Художница»; в слове «софия-мудрость» содержится указание на творчество, оно «вовсе не означает простого пассивного восприятия данности, вовсе не означает нашего: разум, знание, наука и т. п.»; [134]Художница, осветляющая грубую кору вещества; [135]слово «София» в переводе на современный русский язык наиболее близко к слову « художество в смысле зиждительной способности, воплощение идеального замысла в конкретном мире, а по-церковнославянски хытрость». [136]

Красота «кроткого и молчаливого духа». [137]

Радость – «с субъективной стороны София воспринимается как посредница радости ». [138]

Лишь для ограниченного человеческого ума, т. е. рассудка, эти смыслы Софии взаимоисключают друг друга и даже противостоят. Лишь для рассудка эти смыслы предстают как находящиеся в попарно антиномическом отношении. И лишь преодоление «плотяной рассудочности» ведет к уразумению всецело личностной природы Софии.

Отметим, что среди значений Софии нет соловьевской «вечной женственности». Однако «вечную женскость» знаменует имя Елена, «знаменует женскую природу, но не в телесном моменте брака и рождения, как и не в духовном моменте вечной женственности». Елену «наиболее определяет душевный момент женской организации, душевные свойства женщины, те самые, что в обычном понимании составляют суть женского характера. Отсутствие в поведении и мыслях твердого начала норм, преобладание эмоций, не протекающих в строго определенном русле, разрозненность и прихотливость душевной жизни». [139]

Подчеркнем здесь личностный характер Софии. София – и Иисус Христос, и Богоматерь, и Невеста Слова, и «Ипостасная Система миро-творческих мыслей Божиих», и «Идеальная Личность Твари», и «Идеальная личность мира», и Человечество как «Великое существо», и Ангел-Хранитель всей твари и человека и т. п. Все другие смыслы тоже пронизаны личным началом. Не с личностностью ли связана возможность изображения Софии как особого существа на иконах Софии Премудрости Божией? Флоренский критиковал В. С. Соловьева за обезличенное понимание Софии как «Субстанции пресвятой Троицы»: «Рационализм С[оловье]ва обнаруживает себя именно в том, что для С[оловье]ва не живая Личность, не Ипостась и не само-обосновывающееся Живое Триединство – начало и основание всего, а субстанция, из которой уже выявляются Ипостаси. Но эта Субстанция в так[ом] случ[ае] не может не быть признана без -личною, а поэтому – вещною ». [140]

София антиномична: она антиномически сочетает множество пониманий; в ней антиномически соединяются Божье, ангельское и человеческое; она и «почти сливается» с Лицами Святой Троицы, и отлична от Них; она и многое, и единое; ей присущи все антиномии личности и т. д. Поэтому нельзя противопоставлять антиномичность и софийность. [141]Все фундаментальные понятия, в том числе и понятие Софии у Флоренского, пронизаны антиномиями.

София – четвертое тварное Лицо, участвующее в жизни Троицы: «София участвует в жизни Триипостасного Божества, входит в Троичные недра и приобщается Божественной Любви. Но, будучи четвертым , тварным и, значит, не едино-сущным Лицом, она не «образует» Божественное Единство, она не «есть» Любовь, но лишь входит в общение Любви, допускается войти в это общение по неизреченному, непостижимому, недомыслимому смирению Божественному». [142]Четвертым Лицом София является не по своему естеству, а «по снисхождению Божию». [143]Таким образом, нельзя считать Софию четвертой Ипостасью, равной трем Ипостасям Троицы. Позже Флоренский возмущался архимандритом Никанором (Кудрявцевым), обвинявшим его в «учетверении» Троицы. Называя Софию ипостасью, Флоренский имел в виду прп. Иоанна Дамаскина, который понимал ипостась как просто всякое единичное индивидуальное. [144]Флоренский различал Софию Ипостасную во плоти и Софию Божественную воплощаемую. [145]

Позже Флоренский в мире чувственном указал для деятельности Божией символ единого, непрерывного, неделимого, «белого» света. [146]София же есть «огустение этой деятельности», «передовая волна божественной энергии», «идущая преодолевать тьму сила Божия», «мировая душа», «духовная суть мира», райский аспект бытия, «при котором нет еще познания добра и зла», «первый сгусток бытия, относительно самостоятельный от Бога», тварь «в ее первоисточнике», «высшая и тончайшая тварь», «метафизическая пыль». [147]София есть тончайшая, нежнейшая и пассивная среда, придающая свету цветность. София – граница Бога и твари: «София стоит как раз на идеальной границе между божественною энергиею и тварной пассивностью; она – столь же Бог, как и не Бог, и столь же тварь, как и не тварь. О ней нельзя сказать ни «да», ни «нет», – не в смысле антиномического усиления того и другого, а в смысле предельной переходности ее между тем и другим миром. Свет есть деятельность Божия, София же – первое огустение этой деятельности, первое и тончайшее произведение ее, еще, однако, дышащее ею, к ней настолько близкое, что между ними, если не брать их соотносительно между собою, нельзя провести и самой тонкой границы. И мы бы не могли различить их, если бы не соотношение: света – деятельности Божества – и Софии – перво-твари или перво-материи. – Лишь из соотношения двух начал устанавливается, что София – не есть свет, а пассивное дополнение к нему, а свет не есть София, но ее освещает. Это соотношение определяет цветность». [148]Флоренский называет три начала – «Бог, София и Тьма кромешная, тьма метафизического бытия», – которые символизируются в мире чувственном «солнцем, тончайшей пылью и тьмой пустоты». [149]Отметим обезличенный характер этих символов Флоренского.