Виктор Ляху - Люциферов бунт Ивана Карамазова

Если Христос в Евангелии, пусть предельно лаконично, но всё же высказывается, то это не должно вводить нас в заблуждение. Этой подробностью не рушится, не отменяется принципиальное типологическое родство ситуаций в повествованиях евангелиста и русского писателя. Христос ведь по Матфею не о Себе говорит, не за Себя заступается – иначе говоря не утруждает Себя перед сатаной какими бы то ни было усилиями в логике самозащиты. Он только изобличает «диавола» в непристойной, можно сказать, вульгаризации им серьезных проблем, в методологической беспомощности, обрекающей его опускаться до более чем незатейливых софизмов, которые и не могут быть удостоены сколько-нибудь обстоятельных прений. Если входить в подробности того, что мы назвали «софизмами» сатаны, то главное здесь в том, что мы назвали бы «избирательным цитированием», иначе говоря, лукавой эксплуатацией текстов, к которым спекулятивно апеллируют дьявол и Великий инквизитор (наследник сатаны), он же Иван Карамазов. Христос в Евангелии прямо указывает на спекулятивную неполноту цитирования, напоминая, что «всяким словом, исходящим из уст Божиих, будет жить человек» (Мф. 4:4)

В романе Достоевского «Братья Карамазовы» в таком напоминании нет нужды. Здесь довольно того, что сам читатель, на специфическую осведомленность которого вполне определенно рассчитывает писатель, уже введен в пространство интертекстуального параллелизма и следовательно «обречен» вспомнить все составляющие параллелей, то есть и отследить спекулятивную неполноту откровенно своекорыстных пересказов евангельских историй Великим инквизитором.

Но вернемся к тексту романа и оппоненту Христа. Великий инквизитор, как мы могли убедиться, расшифровывает логику скепсиса сатаны, эксплицирует его затаенные соображения о том, что людям дорога не свобода, а хлеб. Несчастный герой «поэмы» Ивана в общем-то не приписывает дьяволу свои «продвинутые» (рекой времен) мысли. Не случайно Христос и в Евангелии на вопрос о хлебе отвечает косвенными словами, что человеку дороже другое – то, чем дышит «всякое слово, исходящее из уст Божиих», то есть именно свобода.

Что речь у дьявола всегда шла, в конечном счете, именно о свободе, говорит и вторая его попытка искусить Христа. Ведь предлагая Спасителю броситься вниз, враг рода человеческого по сути дела говорит о несвободе Его от силы стихий. Указание на застрахованность Сына Божия силою ангелов, конечно же, носит в устах дьявола издевательски-скептический характер. Не удостаивая сколько-нибудь серьезного внимания этого пафоса казуистических речений своего противника, Христос «бьет» прямо в цель: Он говорит о несвободе дьявола от его собственной узости, спекулятивного азарта, сказавшегося в манипулировании текстом Писания. Сам Христос, однако, свободен и от такой узости, и от таких азартов, пусть даже в Его случае праведных. Поэтому Он не удостоил дьявола прямого, только прямого возражения, а перевел разговор в более общий, в принципиально более высокий план. Продолжая мотив несводимости интересов человека только к хлебу, Спаситель изобличает дьявола в небрежении «всяким словом» Божиим и на конкретную «цитату» своего оппонента (об ангелах-хранителях) отвечает лишь по видимости конкретной же. В Евангелии читаем: «написано также». Ответив так, Христос не просто противопоставил одной цитате другую, но высказал более общую мысль: слово «также» несет в себе, как нам представляется, не указание на еще что-то одно, предпочтительное для Спасителя, но побуждает к восприятию каждого отдельного слова в широком контексте многих других слов Священного Писания.

Важно обратить внимание еще на один существенный момент: Великий инквизитор превосходит даже самого дьявола в словесном «блуде». Дьявол переврал Писание, а Великий инквизитор перетолковал саму ситуацию, воссозданную в Евангелии: «Когда страшный и премудрый дух поставил тебя на вершине храма и сказал тебе: „Если хочешь узнать, сын ли ты Божий, то верзись вниз, ибо сказано про того, что ангелы подхватят и понесут его, и не упадет и не расшибется и узнаешь тогда, сын ли ты Божий, и докажешь тогда, какова вера твоя в отца твоего“, но ты, выслушав, отверг предложение и не поддался и не бросился вниз. О, конечно, ты поступил тут гордо и великолепно, как Бог, но люди-то, но слабое бунтующее племя это – они-то боги ли? О, ты понял тогда, что, сделав лишь шаг, лишь движение броситься вниз, ты тотчас бы и искусил Господа, и веру в него всю потерял, и разбился бы о землю, которую спасать пришел, и возрадовался бы умный дух, искушавший тебя. Но, повторяю, много ли таких, как ты? И неужели ты в самом деле мог допустить хоть минуту, что и людям будет под силу подобное искушение?» (14, 232, 233).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь и далее все цитаты из произведений Ф. М. Достоевского приведены по 30-томному академическому Полному собранию сочинений (Л.: Наука, 1972–1990), с указанием в скобках арабскими цифрами тома (а также, через косую черту, соответствующего полутома) и, через запятую, страницы. Заглавные буквы в написании имен Бога, Богородицы и др. святых имен и богословских понятий, пониженные в атеистическую эпоху по требованиям цензуры в ПСС, восстанавливаются.

Штейнберг А. З. Система свободы Достоевского . Париж: Ymca-Press, 1980. С. 7.

Янси Ф. Нагорная проповедь: проповедь-укор . М.: Триада, 1999. С. 30.

Подробнее о влиянии библейской поэтики на поэтику Достоевского см.: Ляху В. С. О влиянии поэтики Библии на поэтику Ф. М. Достоевского в Вопросы литературы . 1998. Июль-август. С. 138–143.

Андерсон Ш. Так приходит ваша минута (Письмо к Харту Крейну от 4 марта 1921 г.) в Вопросы литературы . 1965. № 2. С. 176.

Здесь мы хотим подчеркнуть, что речь не о рассудочном, изначально предписанном себе задании, а об органичном «восхождении» романа на высоты библейских резонансов.

См.: Пустовойт П. Г. Христианская образность в романах Ф. М. Достоевского в Русская литература XIX века и христианство / Под общ. ред. В. И. Кулешова. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 82–91; Захаров В. Н. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского в Достоевский и мировая культура: Альманах. СПб., 1994. № 2. С. 5–14; Трофимов Е. Христианская онтологичность эстетики Ф. М. Достоевского в Достоевский и мировая культура : Альманах. СПб., 1997. № 8. С. 7–31;