Авва Дорофей - Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка

Однако невозможно достигнуть совершенного страха [иначе], как только первоначальным страхом. Ибо трояким образом, как говорит Василий Великий [16] См. его творения в русском переводе. Т. 5. С. 91–92. , можем мы угодить Богу: или благоугождаем Ему, боясь муки, – и тогда [находимся] в состоянии раба; или, ища награды, исполняем повеления Божии ради собственной пользы и посему уподобляемся наемникам; или делаем добро ради самого добра, – и [тогда] мы находимся в состоянии сына. Ибо сын, когда приходит в совершенный возраст и в разум, исполняет волю отца своего не потому, что боится быть наказанным, и не для того, чтобы получить от него награду, но собственно потому и хранит к нему особенную любовь и подобающее отцу почтение, что любит его и уверен, что все имение отца принадлежит и ему. Таковой сподобляется услышать: уже неси раб, но сын… и наследник Божий Иисус Христом (Гал. 4: 7). Таковой уже не боится, как мы сказали, Бога, конечно, тем первоначальным страхом, но любит Его, как и святой Антоний говорит: «Я уже не боюсь Бога, но люблю Его» [17] См. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. М., 1845. С. 11. .

И Господь, сказав Аврааму, когда он привел для жертвоприношения Ему сына своего: ныне бо познах, яко боишися ты Бога (Быт. 22:12), этим означил тот совершенный страх, который рождается от любви. Ибо [иначе] как бы он сказал: ныне бо познах, когда [Авраам] уже сделал столько из послушания Богу: оставил все свое и переселился в чужую землю – к народу, служившему идолам, где не было и следа Богопочитания, и сверх [всего] этого навел [на него Бог] такое страшное искушение – жертвоприношение сына, и после сего сказал ему: ныне бо познах, яко боишися ты Бога. Очевидно, что Он говорил здесь о совершенном страхе, свойственном святым, которые уже не по страху мучения и не для получения награды исполняют волю Божию, но, любя Бога, как мы многократно говорили, боятся сделать что-либо против воли Бога, ими любимого. Посему-то и говорит [апостол]: любы вон изгоняет страх, ибо они уже не по страху действуют, но боятся, потому что любят. В этом состоит совершенный страх.

Но невозможно (как мы уже сказали выше) достигнуть совершенного страха, если кто прежде не приобретает первоначального. Ибо сказано: Начало премудрости страх Господень (Притч. 1: 7), и еще сказано: страх Божий есть начало и конец (см. Сир. 1:15,18). Началом назван первоначальный страх, за которым следует совершенный страх святых. Первоначальный страх свойствен нашему душевному состоянию. Он сохраняет душу от всякого зла, как полировка медь, ибо сказано: страхом же Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15: 27). Итак, если кто уклоняется от зла по страху наказания, как раб, боящийся господина, то он постепенно приходит и к тому, чтобы делать благое добровольно, и мало-помалу начинает, как наемник, надеяться некоторого воздаяния за свое благое делание. Ибо когда он постоянно будет избегать зла, как мы сказали, из страха, подобно рабу, и делать благое в надежде награды, подобно наемнику, то, пребывая, по благодати Божией, во благом и соразмерно сему соединяясь с Богом, он получает вкус благого и начинает понимать, в чем истинное добро, и уже не хочет разлучаться с ним. Ибо кто может разлучить такового от любви Христовой? – как сказал апостол (см. Рим. 8: 35).

Тогда достигает он в достоинство сына, и любит добро ради самого добра, и боится, потому что любит. Сей-то есть великий и совершенный страх. Поэтому и пророк, уча нас отличать один страх от другого, сказал: приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас. Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? (Пс. 33: 12–13). Обратите внимание ваше на каждое слово пророка, как каждое речение его имеет свою силу. Сперва говорит он: приидите ко мне, призывая нас к добродетели, [потом] прилагает и чада. Чадами называют святые тех, которые их словами обращаются от греха к добродетели, как и апостол говорит: Чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас (Гал. 4:19). Потом, призвав нас и приготовив к тому обращению, [пророк] говорит: страху Господню научу вас.

Видите ли дерзновение святого? Мы, когда хотим сказать что-либо доброе, всегда говорим: «Хотите ли, мы беседуем с вами несколько о страхе Божием или о другой какой-либо добродетели?» Святой же пророк не так, но с дерзновением говорит: приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас. Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? Потом, как бы услышав от кого-либо в ответ: «Я желаю, научи меня, как жить и видеть дни благие», он научает, говоря: Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти (Пс. 33:14). Итак, он прежде [всего] отсекает действие зла страхом Божиим.

Удерживать язык свой от зла значит не уязвлять чем-либо совести ближнего, не злословить, не раздражать. А устами своими не глаголати льсти значит не обольщать ближнего [18] В греческой книге: «не обличать ни в чем ближнего и не соблазнять его». . Потом [пророк] прибавляет: уклонися от зла. Сперва сказал он о некоторых частных грехах: о злословии, обмане, а потом говорит вообще о всяком зле. Уклонися от зла, т. е. избегай вообще всякого зла, уклоняйся от всякого дела, ведущего ко греху. Опять, сказав это, он не остановился на этом, но прибавил: и сотвори благо. Ибо случается, что иной не делает зла, но и добра не делает; иной также не обижает, но не оказывает и милосердия; иной не ненавидит, но и не любит. Итак, хорошо сказал пророк: Уклонися от зла и сотвори благо (Пс. 33:15). Вот он показывает нам ту постепенность трех устроений [душевных], о которой мы упоминали выше. Страхом Божиим он научил уклоняться от зла и тогда уже повелевает начать благое. Ибо, когда кто сподобится освободиться от зла и удалится от него, тогда он естественно совершает доброе, наставляемый святыми.

Сказав об этом столь хорошо и последовательно, он продолжает: взыщи мира и пожени и. Не сказал только взыщи, но усиленно стремись за ним, чтобы достигнуть его. Следите внимательно умом вашим за сею речью и примечайте точность, наблюдаемую святым. Когда кто сподобится уклониться от зла и [потом] будет стараться, с помощью Божией, делать благое, тотчас восстают на него брани вражеские, и он подвизается, трудится, сокрушается, не только боясь возвратиться опять на злое, как мы сказали о рабе, но и надеясь, как было упомянуто, награды за благое, подобно наемнику. И таким образом, терпя нападения от врага, борясь с ним и сопротивляясь ему, он делает благое, но с большой скорбью, с великим трудом. Когда же он получит помощь от Бога и приобретет некоторый навык в добре, тогда видит он покой, тогда вкушает мир, тогда ощущает, что значит печаль брани и что – радость и веселие мира. И потом уже ищет мира, усиленно стремится к нему, чтобы достигнуть его, приобрести совершенно и водворить его в себе.