Авва Дорофей - Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка

Когда я еще был в монастыре аввы Серида, случилось, что служитель старца аввы Иоанна, ученика аввы Варсануфия, впал в болезнь, и авва повелел мне служить старцу. А я и двери келии его лобызал извне [с таким же чувством], с каким иной поклоняется честному кресту, тем более [был я рад] служить ему. Да и кто не пожелал бы сподобиться послужить такому святому? Самое слово его было достойно удивления. Каждый день, когда я, окончив мое служение, делал перед ним поклон, чтобы получить от него прощение и уйти, он всегда говорил мне что-нибудь. Старец имел обыкновение повторять четыре изречения, и, как я сказал, всякий вечер, когда мне надлежало уходить, он всегда говорил мне, сверх всего иного, одно из сих четырех изречений и начинал так: «Сказал я однажды». Ибо у старца было обыкновение ко всякой речи прибавлять: «Сказал я однажды, брат… Бог да сохранит любовь… Отцы сказали: чрез сохранение совести в отношении к ближнему [21] В греческой книге: «Хранить себя, чтобы ни в чем не соблазнить брата – рождает смиренномудрие». рождается смиренномудрие».

Опять в другой вечер он говорил мне: «Сказал я однажды, брат… Бог да сохранит любовь… Отцы сказали: никогда не должно предпочитать свою волю воле брата своего». Иной раз он опять говорил: «Сказал я однажды, брат, – Бог да сохранит любовь, – отцы сказали: бегай от всего человеческого, и спасешься». И опять говорил он: «Сказал я однажды, брат… Бог да сохранит любовь… Отцы сказали: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6: 2). Каждый вечер, когда я уходил, старец всегда давал мне одно из этих четырех наставлений, подобно тому как кто-либо дает наставление отправляющемуся в путь; и так они служили охранением всей моей жизни. Однако, несмотря на то что я имел такую любовь к святому и столько заботился о служении ему, лишь только я узнал, что один из братии скорбит, желая служить ему, пошел я к авве и просил его, говоря: «Этому брату приличнее меня послужить святому, если сие угодно тебе, господине [авва]». Но ни авва, ни сам старец не дозволили мне сего, однако я сделал прежде по силе своей [все], что мог, дабы предпочесть брата. И, проведя там девять лет, не знаю, сказал ли я кому-нибудь худое слово, хотя я имел послушание, – чтобы не сказал кто-нибудь, что я не имел его. И, поверьте, я очень помню, как один брат, идя вслед за мною от больницы до самой церкви, поносил меня, а я [шел] впереди его, не говоря ни слова. Когда же авва узнал это, не знаю, кто сказал ему о сем, и хотел наказать брата, я пошел и пал ему в ноги, говоря: «Ради Господа, не наказывай его, я согрешил, брат нисколько не виноват».

И другой также (по искушению ли, или от простоты – Бог знает почему) немалое время каждую ночь пускал свою воду над моею головою, так что и самая постель моя бывала омочена ею. Также и некоторые другие из братий приходили ежедневно и вытрясали свои постилки перед моей келией, и я видел, что множество клопов набиралось в моей келии, так что я не в силах был убивать их, ибо они были бесчисленны от жара. Потом же, когда я ложился спать, все они собирались на меня, и я засыпал [только] от сильного утомления; когда же вставал от сна, находил, что все тело мое было изъедено, однако же я никогда не сказал кому-нибудь из них: «Не делай этого» – или «Зачем ты это делаешь?» И я не помню, чтобы я когда-либо произнес слово, [могущее] смутить или оскорбить брата. Научитесь и вы друг друга тяготы носити, научитесь благоговеть друг перед другом; и если кто из вас услышит от кого-нибудь неприятное слово или если потерпит что сверх ожидания, то он не должен тотчас малодушествовать [22] В греческой книге: «соблазняться». или тотчас возмущаться [гневом], чтобы во время подвига и пользы не оказался он имеющим сердце расслабленное, беззаботное, нетвердое, не могущее выдержать никакого приражения, как бывает с дыней: если хотя малый сучок коснется ее – тотчас делает в ней повреждение, и она гниет.

Напротив, имейте сердце твердое, имейте великодушие: пусть ваша любовь друг к другу побеждает все случающееся. И если кто-нибудь из вас имеет послушание или какое-либо дело у садовника, или келаря, или повара, или вообще у кого-нибудь из служащих с вами, то да постараются и тот, кто поручает дело, и тот, кто исполняет его, прежде всего сохранять свое собственное устроение, и пусть они никогда не позволяют себе уклониться от заповеди Божией или в смущение, или в упорство, или в пристрастие, или в какое-либо своеволие и самооправдание: но каково бы то ни было дело, малое или великое, не должно пренебрегать им и не радеть о нем, ибо пренебрежение вредно; но не должно также и предпочитать исполнение дела своему устроению, чтобы [усилиться] исполнить дело, хотя бы то было и со вредом душе. При всяком встречающемся деле, хотя бы оно было крайне нужно и требовало тщания, не хочу, чтобы вы делали что-либо со спорами или смущением, но будьте уверены, что всякое дело, которое вы делаете, велико ли оно, как вы сказали, или мало, есть восьмая часть искомого; а сохранить свое устроение, если и случится от этого не исполнить дела, есть три восьмых с половиною [23] Восьмая часть и три части восьмых с половиною такое же имеют различие, какое рубль ассигнации и рубль серебром. .

Видите ли, какое различие? Итак, если вы делаете какое-либо дело и хотите совершенно и всецело исполнить его, то постарайтесь исполнить самое дело, что, как я сказал, есть восьмая часть искомого, и вместе сохранить свое устроение неповрежденным, что составляет три восьмых с половиною. Если же для того, чтобы исполнить дело вашего служения, будет надобность увлечься, отступить от заповеди и повредить себе или другому, споря с ним, то не следует терять три восьмых с половиною для того, чтобы сохранить одну восьмую. Посему, если вы узнаете, что кто-нибудь так поступает, то знайте, что такой неразумно исполняет свое служение, но или из тщеславия, или из человекоугодия спорит и томит и себя, и ближнего, чтобы после услышать, что никто не мог его победить.

О! Удивительно, какое великое мужество! Это не победа, братия, это потеря, это погибель, если кто спорит и соблазняет брата своего для того, чтобы исполнить дело своего служения. Это значит из-за восьмой части потерять три восьмых с половиною. Если останется [неисполненным] дело служения, потеря невелика; спорить же и соблазнять брата, не давая ему нужного, или предпочесть дело служения и отступить от заповеди Божией – это великий вред. Вот что значит восьмая часть и три восьмых с половиною. Поэтому говорю вам: если и я пошлю кого-нибудь из вас по какой-либо надобности и он увидит, что возникает смущение или другой какой вред, оставьте дело и никогда не вредите себе самим или друг другу; но пусть дело это останется и не будет исполнено, только не смущайте друг друга, ибо теряете вы три восьмых с половиною и терпите большой вред, а это явное неразумие.