Савва (Тутунов) - Епархиальные реформы

Вопрос об упразднении неканонических ограничений прав архиереев получил развитие и в отзывах епархиальных преосвященных. Хотя даже здесь, возможно, из-за нежелания поднимать тему о чрезмерных прерогативах центральной власти в ответ на ее запрос, либо вследствие мысли о том, что тут уже ничем не поможешь, лишь в семи отзывах указывается на необходимость возвратить архиереям полноту их прав по управлению епархией. Это отзывы преосвященных Харьковского Арсения (Брянцева), Самарского Константина (Булычева), Таврического Алексия (Молчанова), Пензенского Тихона (Никанорова), Тульского Лаврентия (Некрасова), Казанского Димитрия (Самбикина), Ярославского Иакова (Пятницкого) [376]. Впрочем, преосвященный Арсений указывает, что «по всем тем предметам, кои связаны со средствами, получаемыми от церковной власти, епархиальный архиерей будет зависим от последней» [377]. А епископ Иаков, подробно описывая, со ссылкой на соответствующие каноны, права епископа в древних парикиях и подчеркивая, что «при этом нигде не заметно неуместного ограничения самостоятельности распоряжений каждого епископа», все же относит затем ряд этих прав, в частности, утверждение настоятелей монастырей, к компетенции митрополичьего собора [378]. В большей части указанных отзывов постановка вопроса о правах архиерея осуществляется в рамках обсуждения проектируемых митрополичьих округов. В частности, указывалось, что епископ не должен быть зависим от митрополита в своей власти над епархией. Лишь два архиерея поставили вопрос о своих полномочиях в достаточно прямой форме. Епископ Тульский Лаврентий писал: «Власть епархиального архиерея почти уничтожается Святейшим Синодом» [379]. В отзыве архиепископа Казанского Димитрия читаем: «пространство [епископских] полномочий со времени Петра I значительно ограничено сравнительно с каноническими нормами» [380]. Архиепископ Димитрий призывал вернуть в компетенцию епархиального архиерея целый ряд вопросов; впрочем, при этом была сделана оговорка, касающаяся решений, требующих финансирования из центрального бюджета. К примеру, открытие прихода, считал преосвященный Димитрий, должно быть прерогативой епархиального архиерея. Но если «вспоможение причту» оплачивается из Государственного казначейства, то вопрос этот может решаться только Синодом.

Относительно роли секретаря консистории, семь архиереев, не касаясь вопроса об источнике его полномочий, желали ограничения его деятельности исключительно канцелярскими функциями. В девяти отзывах избрание секретаря предлагали отнести к прерогативам присутствия консистории (пресвитерского или епархиального совета, в зависимости от предложенных по этому поводу преобразований). Наконец, лишь в пяти отзывах: преосвященных Архангельского Иоанникия (Казанского) [381], Псковского Арсения (Стадницкого), Курского Питирима (Окнова), Пензенского Тихона (Никанорова), Приамурского и Благовещенского Никодима (Бокова) [382], – напрямую говорится о положении секретаря как «ока обер-прокурора» [383]и о ненормальности такой ситуации. В частности, епископ Арсений указывал, что фактическим председателем консистории, «по естественному ходу дел», является ее секретарь, «который дает направление и руководство ее деятельности». Секретарь же назначается обер-прокурором и подчиняется ему. Таким образом, консистория, которая должна быть органом власти епископа, на самом деле подчинена обер-прокурору, что противоречит канонам. Епископ Питирим указывал на то, что секретарь не только полностью контролирует деятельность консистории, но «до некоторой степени ограничивает и епископа».

Упомянутый выше отзыв архиепископа Димитрия (Самбикина), как уже указано, был составлен профессором И. С. Бердниковым [384], который затем предложил его вниманию II отдела Предсоборного присутствия в качестве своего доклада, послужившего основой для дискуссий в отделе. В частности, чтению и обсуждению частей доклада, касающихся «определения пространства епископских полномочий» [385]и «канонических пределов власти епископа» [386]были посвящены два заседания отдела [387].

Большинством в десять голосов против трех было принято предложение перенести в ведение епархиального архиерея вопрос об открытии и закрытии сверхштатных приходов [388]. При этом меньшинство возражало не с принципиальной точки зрения, но выдвигало практические соображения: к примеру, что при открытии сверхштатных приходов без решения Синода служащее на таком приходе духовенство может позднее остаться без пенсии, выплачиваемой из Государственного казначейства. Впрочем, и аргументация большинства строилась на практических соображениях (отнесение таких решений в Синод замедляет дело). Открытие общин и учреждение монастырей были отнесены в ведение архиерея девятью голосами против четырех [389]. Положительно и без особых прений были решены в отделе вопросы о перенесении в ведение епархиального архиерея решений о назначении настоятелей (настоятельниц) в монастыри и возведении их в сан игумена (игумений) и архимандрита; о предоставлении клирикам отпусков длительностью до двух месяцев; о награждении духовных лиц церковными наградами; о снятии и лишении сана или монашества. Предполагалось также освободить архиереев от обязанности немедленного донесения в Синод о замеченных в среде духовенства или мирян действиях, направленных против чистоты Православной веры, о «суеверных действиях или разглашениях, производящих на народ заметное впечатление», о случаях совращения в раскол, о «несчастном случае сгорения церкви» и других событий, сведения о которых могли без особого неудобства вноситься в годичный отчет [390].

Принципиально вопрос о полномочиях епископа поставил лишь Н. С. Суворов при обсуждении темы об отлучении от Церкви:

Важно было бы вообще выяснить право центральной власти отлучать помимо местного архиерея. Отлучение должно исходить от местного архиерея и по его инициативе, с ведома центральной власти, а не наоборот <���…> как это было определено в Духовном Регламенте [391].

В остальном же рассуждения о распределении прерогатив между архиереем и Синодом носили практический характер. Обсуждали, насколько тот или иной вопрос будет эффективнее решаться той или другой инстанцией. В общее собрание Предсоборного присутствия эта тема не выносилась.

Вопрос об отношении секретаря консистории к епархиальному архиерею обсуждался и во II отделе Присутствия [392]и в самом Присутствии [393]. Открывая прения в отделе по этому вопросу, И. С. Бердников подчеркнул, что его «едва ли можно рассматривать без связи с вопросом об обер-прокуроре Святейшего Синода», поскольку, как заметил профессор юридического факультета Новороссийского университета А. И. Алмазов [394], «секретарь в консистории в известной мере исполняет те же функции, что обер-прокурор в Синоде» [395]. Независимость секретаря от архиерея, продолжил эту мысль профессор Харьковского университета по кафедре церковного права М. А. Остроумов [396], фактически приводит к независимости канцелярии, в которой делается все «существенное». Само совмещение должностей начальника канцелярии и блюстителя закона противоречиво, заметил он, поскольку предполагает надзор за самим собой [397]. О том, что секретарь также наблюдает за архиереями, «например, за отъездами преосвященных из пределов епархий, а также для обозрения епархий и т. п., о чем и доносится обер-прокурору» [398], напомнил членам отдела его председатель преосвященный Никандр (Молчанов). Эта тематика была затем развита другими ораторами, которые показали, что, поскольку секретарь зависит от обер-прокурора, а последний является представителем государственной власти, то секретарь – «представитель государственного надзора в делах епархиального управления» [399]. Такое положение не должно иметь место: если государству нужен надзор, то пусть оно создает такую должность, от несения которой должен быть освобожден секретарь. Чрезмерное влияние секретаря также связано с его исключительной компетентностью в вопросах законодательства и делопроизводства, которой не имеют члены консистории. Было указано, что необходимо поставить секретаря в правильные отношения исполнителя, подчиненного присутствию консистории и епархиальному архиерею [400]. При итоговом голосовании «большинство членов высказалось за назначение секретаря властью архиерея», при одном голосе в меньшинстве. При этом была принята поправка Н. С. Суворова и А. И. Алмазова о предварительном сношении архиерея с центральной властью [401], мотивированная необходимостью в юридической подготовке секретаря при канцелярии Синода [402]. Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Н. Н. Глубоковский, выступавший за подчинение секретаря епископу [403], высказался, тем не менее, за его назначение центральной властью [404]. При голосовании этого же вопроса в Присутствии Н. Н. Глубоковский подал в объяснение своей точки зрения особое мнение [405]. При всех недостатках нынешних секретарей, писал Глубоковский, они являются людьми, во-первых, специально подготовленными и подобранными к данной должности, во-вторых, с принципиально широким кругозором. Это обуславливается тем, что при Синоде образовалась «своего рода «секретарская академия»» [406], где к должности секретаря готовились выпускники академий – кандидаты богословия. При назначении местной властью, полагал Глубоковский, в секретари пойдут люди случайные, подготовленные, вероятно, в той же консистории, то есть с ограниченным кругозором. Основной же недостаток секретарей – их независимость от архиерея и зависимость от обер-прокурора. В исправление этого достаточно было бы установить, чтобы секретари увольнялись и перемещались Синодом по представлению епархиальных архиереев.