архимандрит Антонин Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

В Великий Пяток с 10 часов вечера началась в храме Воскресения Христова великосубботняя утреня. Отправлял ее сам Патриарх с пятью архиереями и множеством низшего духовенства. Пение канона предшествовало при сем пению 118 Псалма, или так называемых статей, а по-гречески энкомий. По окончании канона началось обхождение с Плащаницей. Прямо из соборного алтаря духовенство поднялось особым ходом на Святую Голгофу. Плащаницу несли архиереи, держа ее каждый левою рукою, а в правой имея малое Евангелие. Патриарх шел впереди также с Евангелием в одной (и с посохом в другой) руке. На нем одном виделась митра, все другие архиереи были в клобуках. Достигши Голгофы, Плащаницу распростерли на престоле, устроенном над самым местом водружения Креста. Архиереи поставили на нее свои Евангелия и усыпали ее цветами. Розовые листья разбросаны были также по всему помосту священного места. Начались обычные прошения, слышимые у нас на литии. Патриарх сам вознес первое моление о всей полноте православных и затем отдельные моления о благочестивейшем Государе Императоре, Государыне Императрице, Государе Наследнике, Государыне Цесаревне, Короле Греции и Князе Молдовалахском. Потом архидиакон возгласил другие моления. Молитвою: Владыко многомилостиве… окончилось все Голгофское служение. Цветы с Плащаницы были разобраны христолюбцами. По-прежнему ее взяли архиереи и понесли тем же порядком вниз по северной лестнице Голгофы. Спустившись на помост храма, обошли с плащаницею троекратно [196] Обходили только Патриарх, иеродиаконы с кадилами и дикиротрикириями и архиереи с Плащаницею. Как было странно и стыдно увидеть, что между Патриархом и архиереями втерлись две русские барыни, по-видимому без малейшего смущения совершившие также свое троекратное неуместное обхождение! Уже ли почтенные поклонницы, обошедши, по легкоизвиняемому неведению, в первый раз священный камень, не могли не заметить, что кроме их никто из мирских людей не ходит с ними, и заметив, благоразумно отстать? Не заметили и не отстали! Скажем более: вероятно, до сих пор ублажают себя тем, что они одни ходили с Патриархом! священный «Камень разгвождения» [197] Мы называем его Камнем Помазания, по примеру латинян. Но из Евангелия не видно, чтобы тело Господне было помазываемо прежде погребения. Говорится только, что Никодим принес смешение смирнено и алойно (вид ладана), которое и было возложено, вероятно, сверх плащаницы, на Господа. или Снятия со Креста и распростерли ее по нему, осыпав снова цветами.

Была полночь. Время отлично благоприятное для плача над погребаемым Зиждителем. За неделю перед тем видев подобную же церемонию латинскую, я невольно сравнивал теперь оба священные обряда. Тогда завернутое в простыню деревянное подобие Христа, простертое на камне сем, заставляло застыть пробивавшуюся из глаз слезу [198] Вызывало на слезы прекрасное, умилительное пение, сопровождаемое строжайшим порядком печальной процессии и глубоко благоговейным видом всех, участвовавших в ней. Всего этого в некоторой степени недоставало шумной и суетливо-подвижной процессии греческой. . Теперь, шитое шелками по толстой ткани, неудачное изображение Господа бездыханного вовсе не вызывало слез. Мне казалось, что ни резное ни живописное изображение Спасителя не пригодно было для святейших мест, бывших свидетелями некогда самого воспоминаемого события. Вдали от Иерусалима они, бесспорно, имеют свое значение и производят желанное действие. Но здесь достаточно было бы одних песнопений и прилично сложенных молитв. Так казалось мне. Не выдаю своего взгляда за непогрешимый.

Литийные прошения возобновились и здесь, и опять по-гречески. А как уместно было бы произнести их и по-славянски, и по-арабски, и по-румынски! Затем произнесена была проповедь на турецком языке одним из патриарших певчих. Во все продолжение ее архиереи сидели в креслах рядом по южную сторону Камня, а с противоположной стороны ее стояли архимандриты, бывшие во главе иерейского чина. Проповедник стоял за ними на возвышенном балконе, приделанном к внешней стене греческого собора. Проповедь длилась около 1/4 часа. Темою ей служили слова Господни: Дщери Иерусалимски, не плачитеся о Мне [199] В синодальном переводе: Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших (Лк. 23, 28). … Закончилась она благопожеланиями предержащей власти, Патриарху и всему христоименитому народу.

Прежним порядком перешли все от Камня к Господнему Гробу, который также обошли три раза. Кончив обхождение, архиереи внесли плащаницу внутрь Святой Кувуклии (Гробовой часовни) и положили ее на плите священнейшего ложа Господня. Вышед оттуда, Патриарх и архиереи заняли место у самой почти двери, отделяющей греческий собор от Ротонды. Те же шесть кресел были поставлены там для них полукругом. Весь возвышенный помост между ними и Часовнею занят был иеродиаконами и первенствующими из священников, дальнейшие ряды которых огибали Гробовую Часовню с обеих сторон. «Рая краснейший» Гроб Господень сиял несчетными огнями и, пленяя взор, умилял сердце. Патриарх вошел с кадилом внутрь Святого Гроба и там сам начал петь: Жизнь во гробе полагается… и пр. После чего он обходил, кадя, кругом Часовню, а архиереи и архимандриты продолжали петь стихи первой статии поочередно. Канонархами служили им два иеродиакона с сильными голосами. Стихов же 118 псалма ни пели ни читали. В начале 2-й статии вошел внутрь Часовни патриарший наместник и также, кадя пред Гробом Господним, начал петь оттуда: Достойно есть величати Тя… и пр. Второй стих пел Патриарх на своем месте, за ним архиереи и т. д., а наместник совершал каждение кругом Часовни. Третью статию начал подобным же образом архиепископ Лиддский. Напев первой и второй статии был, на мой слух, одинаковый, – резкий и тяжелый и для нас, русских, мало приятный. Третья статия пелась особым напевом, напоминавшим какой-то мотив из наших простонародных песен. По окончании статей были петы необыкновенно растянуто тропари по непорочных [200] Непорочны – церковное песнопение, названное по первым словам 118-го псалма: «Блажени непорочний». . Их сменила вторая проповедь на тему: совершишася. Говорил ее один из наставников Богословской Патриаршей школы. Усталость и дремота препятствовали внимать умному и красноречивому слову. Ритор обучался в Афинском университете и в первый раз проповедовал в Иерусалиме. Тут же перед Гробом Господним петы были стихиры на хвалитех и великое славословие. По окончании его Плащаница взята была с Святого Гроба и внесена в алтарь храма Воскресения. Архиереи трикратно обошли с нею кругом престола, поя тропарь: Благообразный Иосиф, и положили ее на престол [201] Везде на Востоке Плащаница остается в церкви только от конца вечерни Великого Пятка до конца утрени великосубботней, на которой вносится в алтарь и полагается на престоле, который и образует собою Гроб Господень. . Вся служба кончилась в 3 часа утра. Ради русских поклонников ворота городские были отворены целую ночь, и мы возвратились домой беспрепятственно.