Ульф Экман - Духовные корни

Возможно, ничто в наше время не нанесло так много вреда человечеству, чем такие рассуждения, так как именно они сузили перспективу бытия до сугубо земной, зачастую исключительно материалистической. Именно на них зиждется все возрастающее противостояние и презрение секуляризованного общества к христианской вере. Веру все больше и больше изображают как фактор препятствия на пути к земному счастью. Начиная с рождения «проекта модерна», особенно в эпоху Просвещения, перспектива человечества была радикально изменена, опущена с небес на землю, переведена из вечности в настоящий момент. Поэтому становится весьма интересно, а порой и страшно читать мирские исторические книги, где описывается Cредневековье и античные времена (особенно христианские античные времена). Христианство представляется как опасность для человечества, как бремя, которое в конце концов свергается им. Хотя люди и признают, что христианская вера являлась в определенном смысле носителем культуры, это признание почти всегда сопровождается упоминанием о ее препятствовании прогрессу. Ее законы и предписания, ее послушание откровению и Писанию с его учениями и моралью, ее иерархия – все представляется вредным для человека и прогресса и, следовательно, образует препятствие на пути к максимальному земному счастью.

Человеческий прогресс, который многие описывают как процесс, с которым конфликтует Церковь, заключался не только в расширении территории обитания и росте торговли, приведших к увеличению благосостояния и техническим изобретениям. Прежде всего он состоял в новой философской позиции, которая заменила собой старое христианское богословие и его взгляд на Церковь с ее авторитетом и влиянием на человеческую жизнь и совесть. История богословия и история философии, исходящие из двух противоположных предпосылок, ведут непримиримую борьбу. Конечно же, существует огромный спектр нюансов, и, разумеется, вышесказанное может показаться утрированным и упрощенным утверждением, но мне все-таки кажется, что, по сути, все сводится к этому вопросу. Я не имею в виду, что в Церкви все правильно, а в мире все неверно. Разумеется, это не так, да и вряд ли найдутся люди, придерживающиеся такого мнения. Однако основное противоречие вызвано фундаментальными различиями этих двух систем мысли по отношению к существованию человека, к смыслу его жизни и его конеч ной цели.

Сегодня всем, и прежде всего кругам, относящим себя к пробуждению, важно всерьез задуматься над тем, какие скрытые течения оказывают на нас влияние. Удобнее всего провозгласить свою независимость от истории, как бы порвав с ней и не причисляя себя к участникам исторического процесса. Такой безысторизм – это презрительное отношение к прошлому, скрывающее от человека тот факт, что его окружение и историческое происхождение влияют на него гораздо больше, чем он готов признать. Некоторые богословы спокойно и разумно утверждают, что христианство пробуждения не только привлекало людей к вере в Христа, но также внесло весомый вклад в секуляризацию, против которой и было обращено. Это выразилось прежде всего в том, что в таких кругах отрицалась потребность в исторических корнях и даже, в некоторых случаях, наличествовало уклонение от социальной и культурной ответственности. Вера стала чем-то индивидуальным и приватизированным – сугубо личным вопросом, – покинув, тем самым, публичное пространство и освободив его для других сил. Присмотревшись внимательнее к взглядам на церковь, на духовные чины, на Писание, на богословские нормы и моральные последствия веры, нельзя не заметить, насколько близки позиции христиан пробуждения и их мирского окружения. Произошло смещение перспективы – с небес на землю, с вечности на настоящий момент – и отчетливое приспособление к представлениям, господствующим в мире.

Движения пробуждения считают христианство чем-то персональным, сосредоточенным на личном переживании – да так оно и должно быть, если речь идет о личном покаянии, внутренней жизни и функциональном становлении личности в Теле Христовом. При этом вся духовная ориентация человека, верующего индивидуально, может легко и незаметно для него самого стать земной. Личное призвание приобретает черты духовной карьеры, и, если по прошествии долгого времени человек не вступает в особое, фееричное служение, приходит разочарование по поводу недостижения полноты желаемого. Ежедневная верность Богу и служение ближнему недооцениваются. Яркие духовные переживания, случившиеся однажды, становятся шаблоном: человеку кажется, что он обязан вновь и вновь искать и переживать то же самое. Все это приводит к беспокойству, духовным блужданиям и поискам новых, более ярких переживаний – где бы то ни было. Молитвенная жизнь также становится главным образом сосредоточенной на собственных нуждах человека. Духовное потребительство – вот как можно охарактеризовать такую жизненную позицию, в рамках которой жизнь стремятся заполнить чем-то приятным, удивительным и комфортным, часто в удобоваримой форме. Учение о победоносной жизни верующего и жизни с избытком в таком случае может приводить к тому, что человек будет избегать всего, что кажется трудным, жертвенным и неудобным. Жизненная позиция человека очень легко и незаметно для него самого становится секуляризированной.

Очевидно, учение о практической стороне христианской жизни крайне необходимо. Именно в этом вопросе мы находим пробелы в повседневной церковной жизни – многие верующие не получили должной поддержки как в основах учения, так и в формировании святых привычек. Также необходима помощь в принятии сверхъестественного аспекта жизни, содержащего личные переживания и чудеса. Упор на то, что эти переживания принадлежат всем верующим, а не только духовной элите, – именно это и было отличительной чертой харизматического пробуждения. Новшеством также было и то, что эти переживания приходят не через несколько лет аскетического существования, а сразу, на начальном этапе христианской жизни через крещение Духом. Доказательством тому служит схождение Духа в последние времена на всю плоть, в результате чего пророчествуют и сыны, и дочери (см. Деян. 2:17). Кроме того, духовные дары становятся средством не только для внешней работы благовестия, но и для освящения, продолжения самоотверженной жизни и ежедневного ношения своего креста. Проблема появляется тогда, когда жизнь в полноте Духа используется в качестве повода обойтись без ежедневного ношения креста.

Ощутимый вред приносило и то, что некоторые христиане, принимая основополагающие доктрины, отвергали развитие духовной жизни с ее разнообразием переживаний. Именно в этом вопросе движения пробуждения во все времена отмечали нечто важное: то, во что мы верим, необходимо пережить на собственном опыте и перенести в практическую жизнь. По своей сути и направлению такая жизнь является сверхъестественной, и потому она не сверхдуховна.