Евгений Пономарев - Приключения вечных друзей

Грохот сотен инструментов продолжался, рождая какофонию, подобной которой Смысл еще не видывал. Одновременно с громыхающей в тысяче оттенках музыке с невидимого из ложи потолка посыпался мелкий порошок, похожий на мелко порезанное и засушенное растение. Спустя мгновение в воздухе отчетливо запахло петрушкой. Перед гримасничающими и кривляющимися на все лады актерами неторопливо съезжался занавес. Смысл, зажимая нос ладонью, начал протискивать к выходу, локтями пытаясь преодолеть плотные кордоны восторженно хлопающей публики. От криков «браво!» в холле здания тонко вибрировали стекла и покачивалась массивная люстра. Энергично работая локтями, Смысл поравнялся с Приапом, которого как мухи облепили экзальтированные зрители. Он с видом доброго цезаря подставлял небрежно сложенную щепоткой ладонь, которую страстно лобызали фанаты мэтра. Внезапно его блуждающий в подворотнях собственного величия взгляд наткнулся на Смысл. Тот начал еще интенсивнее протискиваться к выходу.

– Куда же вы, мой Аполлон! -патетично воскликнул режиссер, на деле сохраняя полное равнодушие к уходящему гостю. Толпа поклонников мгновенно шарахнулась от мэтра, словно испуганные выстрелом перепелки.

– Как вы находите мой перфоманс-мьюзикл? -спросил Приап.

Э-э-э, -подбирал фразу Смысл, -кажется, ваши почитатели испытали творческие оргазм. Только роль в драматургии сыпавшейся с потолка приправы я, честно говоря, не распознал. И роль вашей благородной ящерки я не очень понял.

– Ах вы шалун эдакий, -сказал режиссер и подмигнул, – меня озарила эта светлая идея, когда я изучал старинные театральные постановки. Там неоднократно упоминался королевский шут, которого звали Петрушка. Тем самым я передал благородной публике сигнал, введя в фабулу постановки сию специю, что и тут есть место юмору и гротеску. А мой домашний дракончик Тотоша – просто забавный дружок, который держит мое вдохновение в постоянном тонусе. Когда я его глажу по складчатой коже, он урчит и мне становится легче на душе. Он практически полноправный член моей большой и свободной семьи, -на лице мэтра отразился и заиграл оттенками яркий золотистый свет от при потолочного освещения.

Внезапно Смысл почувствовал сильное головокружения, перед его глазами поплыли сине-желтые круги, к горлу подкатил ком, в ушах зашумел монотонный гул, словно он попал в огромную центрифугу. Смысл, не прощаясь, изо всех сил устремился к дверям. Толпа, увидев его выражение лица, шарахалась, как от прокаженного. Лишь спустя десять минут бега наугад по заполненной гуляющими людьми улицам вернули ему ясность сознания и он смог ориентироваться в городских джунглях.

Верный своему намерению оценить людскую жизнь во всех нюансах и красках, во всем противоречивом многообразии, Смысл накручивал многие тысячи километров, используя в своей непростой миссии все возможные виды транспортных средств, за исключением, пожалуй, подводных лодок. Впрочем, если бы ситуация бы потребовала воспользоваться последней, Смысл бы ни секунды не мешкая прыгнул бы в командирскую рубку субмарины. К счастья, пока ход событий не требовал столь радикальных усилий, он вполне успешно пользовался обычным транспортом, что ежедневно с армейской и не очень пунктуальностью перевозят пассажиров по всему земному шару. И вот, по-прежнему влекомый своей намерением, наш путешественник прибыл в один крупный город, где по предварительной договоренности ему была уготована встреча.

Смысл вышел из черного такси, быстро расплатился и решительными шагами направился в сторону близлежащего здания. Строение представляло собой куб, расположившийся на обширной территории, на которой запросто бы разместилось несколько футбольных полей. Периметр этого места был продуманно окружен ограждением из нержавеющей стали, поодаль от кубического здания располагалось не менее просторное поле, сплошь заставленное близко расположенными к друг другу антеннами спутниковой связи, напоминающих шляпки грибов, перевернутых вверх ногами. Над входом в здание красовалась голографическая надпись «Синдикат Трансляции Смыслов», она находилось в воздухе совершенно без опоры, наполняя воздух ровным белым светом. Полюбовавшись пару секунд на произведение электротехнического искусства, Смысл вошел в здание с черными стенами. К его немалому удивлению, изнутри здания была прекрасно видна окружающая действительность, более того, при усилении солнечного света происходило автоматическое затемнение стекол, что ассоциировалось с удивительными живыми организмами. Около стойки ресепшн, облокотившись на нее локтем, стоял высокий голубоглазый юноша в лаконичных джинсах, темно-сером свитере и больших очках с овальными стеклами без диоптрий. На ногах юноши красовались неопределенного вида кеды с кокетливыми, абсолютно оранжевыми шнурками. Увидел входящего в дверь Смысл, юноша заметно оживился и в одно мгновение превратился в Мистера Сама Любезность. Взяв ненавязчивым движением Смысл под руку, он сказал наигранным басом, -А вот и вы! Мой начальник уже заждался вас, растревожив звонками всю нашу рецепцию и меня-ну когда же мистер Бодлер приедет к нам? -затараторил парень.

– А вот и я, -без тени иронии сказал Смысл, -не будем терять время, молодой человек! Ведите меня к вашему боссу!

Спустя пару минут скорой ходьбы по витиеватым коридорам здания, они подошли к дверям просторного кабинета, стены которого были весьма искусно выполнены из цельных кусков оранжевого стекла. Слегка постучав в дверь, парень замер, заметно нервничая и кусая губы. -Войдите, -сказал невидимый голос. Сопровождавший Смысл парень в ту же минуту выдавил из себя скомканную улыбку и жестом предложил войти, после чего спешно удалился в бескрайние коридоры.

– Директор по синтезу смыслов СТС, – решительно протянул руку Смыслу долговязый мужчина в больших квадратных очках и замшевом пиджаке. Его ноги украшали кожаные кеды и расклешенные штаны из вельвета. За прозрачными стеклами очков скрывались немигающие, смотревшие в упор холодные голубые глаза, напоминающие беспристрастные объективы кинокамер. Лоб собеседника, был испещрен складками, словно строчками телесуфлера. Рот менеджера занимала небольшая сигарилла, наполняя пространство ароматами Барбадоса и Таити, каждую сказанную фразу новый знакомец притворял обильными клубами дыма, захламлявшего и без того душное помещение. На стене, перед которой был расположен письменный стол, висела большая картина, исполненная в лучших традициях абстракционистского искусства. Пожалуй, в своем стремлении к смешению красок автор превзошел даже Веллема де Кунинга. Лишь благодаря весьма развитому воображению Смысл смог различить на картине кончик сигары, зажатой в руке нарисованного персонажа и его пронизывающий насквозь колючий взгляд.