Владимир Зоберн - Духовник президента. Рассказы о священниках, повлиявших на умы и души правителей России

И несколько слов о президенте Б. Н. Ельцине.

«Молюсь о новопреставленном, дабы Господь упокоил душу его в обителях небесных и сотворил ему вечную память», – говорится в соболезновании Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

Борис Ельцин «прошел путь от атеиста до верующего человека», – сказал в интервью ИТАР-ТАСС 24 апреля 2007 года руководитель пресс-службы Московской Патриархии, священник Владимир Вигилянский.

В заключение скажем о президенте Владимире Путине и епископе Тихоне (Шевкунове).

О президенте Путине архимандрит Тихон (Шевкунов) сказал:

«В 1917 году в России прервалась почти тысячелетняя преемственность правителей страны, которые являлись бы православными христианами. И в этом смысле сейчас связь времен восстановлена в личности нынешнего президента. Владимир Владимирович Путин – действительно православный христианин, и не номинальный только, а человек, который исповедуется, причащается и сознает свою ответственность пред Богом за вверенное ему высокое служение и за свою бессмертную душу. Бремя задач, тяжесть проблем, мера ответственности, которые взял на себя этот человек, поистине громадны. Тот, кто по-настоящему любит Россию и желает ей блага, может только молиться за Владимира Владимировича, Промыслом Божиим поставленного во главе России».

Век XIV на Руси – противоречивое, сложное и очень интересное время. Перед Русью, раздробленной на отдельные княжества, остро встала необходимость образования единого неделимого центра, и на эту роль претендовали два княжества – Тверское и Московское. Великие московские князья – предтечи русских царей, и тем сложнее приходилось священнослужителям, бывшим их духовниками. Ведь их роль выходила за рамки духовного окормления, поскольку в те времена правители брали благословение на все свои дела, в том числе и те, что касались управления государством.

Поначалу маленькая Москва в землях великого княжества Владимирского считалась наследством незавидным. Она досталась в удел младшему сыну великого князя Александра Невского – Даниилу, но Божие благословение было на этом кротком правителе. Святой благоверный князь Даниил Московский укрепил свой удел. Его сыновья, Юрий и Иван, по прозванию Калита, продолжили дело отца – расширили и значительно усилили Московское княжество. Они уже имели достаточно сил, чтобы вступить в борьбу с тверскими князьями. Соперничество переходило по наследству с той и с другой стороны. Немало князей сложили головы в этой борьбе. И трудно сказать, чем бы разрешился спор, имевший для России жизненно важное значение, если бы москвичей уверенно не поддержала Русская Православная Церковь.

Одним из тех, кому суждено было внести немалый вклад в возвышении Москвы над Тверью, стал великий князь Московский Симеон Иванович, по прозванию Гордый (1317–1353). После смерти отца, Ивана Даниловича Калиты, чья мудрая политика укрепила авторитет Москвы, он получил по завещанию 26 городов и селений. Среди них были такие важные города, как Москва, Коломна и Можайск.

В то время Русь еще находилась под властью монголо-татар, и потому никто из правителей не мог стать великим князем, не получив в Орде ярлыка на княжение. После смерти Ивана Калиты русские князья отправились в Орду, но они не могли соперничать с богатым и сильным московским князем Симеоном Гордым, который без труда получил от хана Узбека ярлык на великое княжение. Историк В. И. Татищев писал, что Симеон Гордый, созывая русских князей для своих целей, напоминал им, что Русь лишь тогда была сильной и славной, когда князья беспрекословно повиновались старшему. С братьями великий князь заключил договор: «Быть им за один до живота и безобидно владеть каждому своим», однако летописцы отмечали, что князь Симеон Иванович сурово обходился с подвластными ему князьями, оттого его и прозвали «Гордым».

«Московские владетели, на чьи плечи пало бремя собирания Руси, не были ни праведниками, ни злодеями: они стали исполнителями велений времени. Шли на преступления, когда этого требовала политика, замарывали себя нечистыми делами, каялись, строительством храмов и благотворением испрашивали милости Господней. Князь Симеон Иоаннович недаром носил прозвище “Гордый”…» (Н.Иртенина. Стефан, брат Сергия).

«Как и его отец, Симеон был очень противоречивым человеком, – пишет историк Н. С. Борисов. – Жестокий и беспощадный как правитель, он смотрел на свою деятельность как на служение “высшим интересам” и потому надеялся на оправдание на Страшном суде. Князь верил в то, что московское домостроительство угодно самой Богородице» (Н. С. Борисов. Сергий Радонежский).

Князь Симеон Гордый продолжил политику укрепления и возвышения Москвы, расширив территорию Московского княжества. В его правление Московская земля отдохнула от войн. Пять раз за свою жизнь князь ходил в Орду и всегда возвращался оттуда пожалованный ханом. И в его княжение не было слышно о татарских набегах и насилиях. Удельные князья повиновались Симеону, считали судьей в разрешении споров.

Несмотря на удачливость в государственных делах, в семейной жизни Симеон Гордый хлебнул много горя – все его дети умирали в раннем возрасте. Сам великий князь скончался в возрасте 36 лет от чумы, перед смертью приняв постриг с именем инока Созонта. Он был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

Кто же был духовником великого князя Симеона – этого сильного, умного, незаурядного человека? Кому гордый князь исповедовал прегрешения, открывал свои мысли и чаяния?

Это был человек также необыкновенный, много потрудившийся в своей жизни и для Бога, и для зарождающегося Российского единого государства, хотя личность этого духовного мужа и сокрыта в тени другого великого святого. Это преподобный Стефан Московский, старший брат преподобного Сергия Радонежского – игумена земли Русской. Известно о нем крайне мало, и жития этого святого не существует, хотя инок Стефан стоял вместе с братом у истоков Троицкой обители, был духовником великого князя Симеона, другом и единомышленником митрополита всея Руси Алексия, настоятелем столичного Богоявленского монастыря.

Стефан родился около 1310 года, он был старшим сыном в благочестивой семье ростовских бояр. «Он лучше, чем младшие братья, знал жизнь в достатке боярского дома: хорошие одежды, дядька-воспитатель, собственный конь (ходить пешком по городу боярскому сыну не положено), упражнения с оружием для будущего воина, естественное честолюбие юного боярича. Но с годами достаток скудел, никло боярское достоинство, таяли надежды на почетную службу ростовскому князю.