Виктор Голицын - Роман с ведьмой. В поисках утраченной души

Вот с такими мыслями я покорно плелся за тещей по узким извилистым улочкам к некой Анфисе Степановне. Дверь открыла на самом деле демоница – чудо как хороша: еще не старая, но с признаками увядания дама, она была с легкой раскосиной в глазах, с рыжими волосами и с огромной бородавкой на носу. «Вот сочетание-то! – Подумал я про себя. Удалить, что ли, не может ее? А может, это часть ее демонического имиджа?»

– Вот, Анфиса, привела тебе клиента, – моя теща начала готовить кофе, а я сел напротив Анфисы и стал рассказывать историю своих злоключений.

Рыжая бестия взяла мою руку в свои ладони, пристально взглянула мне в глаза. У меня как-то сразу от этого неприятно забегали мурашки по коже. Взгляд женщины оказался на редкость проницательным, жестким и колючим. Глаза из темно-карих превратились в черные. Рука заныла, тоска опять охватила сердце, и я понял, что впадаю в прострацию.

– Это не наши….

– Что «не ваши»?

– Это не наши тебя посещали, скорее из области чего-то с крыльями…

– С какими крыльями? Она вполне земная была.

– Вот как?

Анфиса подошла к своему столу, на котором мирно сосуществовали склянки-банки, кости неведомых животных, пепельница с окурками, песочные часы, книги с арабской вязью на обложке, газеты… В довершение всего на столе сидел огромный толстый черный кот.

Какой упитанный! Наверное, волшебными мышами питается или клиентами! – Пронеслось у меня в голове.

Анфиса уселась напротив меня с большим альбомом и стала его перелистывать, периодически показывая изображения каких то прелестниц, совокупляющихся с чертями, носящимися на кочерге или помеле, позирующих на спинах неизвестных чудищ, и т. п. Она мне их демонстрировал в надежде выяснить, кто меня посещал тогда ночью. Я тут же подумал о том, какие одинаковые методы у милиции и ведуний: вот тебе и фоторобот составят, и отпечатки возьмут, и следственный эксперимент проведут.

Мы так и не нашли ничего более-менее похожего.

– Милый мой, ничего не могу поделать, я бессильна, кто-то сильнее меня к тебе приходил и чего-то от тебя хотел, нет у меня никакой информации по этому поводу. Все молчит.

– И чего мне теперь делать?

– По кладбищам ходил? – Анфиса затянулась из черной трубки.

– Ходил, ничего похожего не нашел…

– Видимо, присушили тебя чем-то или хотят, чтобы ты волю исполнил чью-то, вот всячески намекают, сны посылают с кладбищами.

– А заговорить меня сможете? – Я совсем поник духом.

– Нет, но травку дам, сердце болеть не так будет. Ищи эту визитершу, или сходи к кому другому, может, они тебе помогут в твоих сердечных делах.

Я остался ни с чем, вернее все с теми же снами, вопросами и болью в груди.

Дома я опять усердно стал искать материалы по сердечным заболеваниям. Пора посмотреть правде в глаза: уже двое надо мной шептали, чем-то поили и заговаривали. Вполне возможно, что я уже здоров, а боли в сердце – это лишь игра моего воображения и просто пора записаться в спортклуб, в баню сходить или на природу с детьми выехать. Пора на отдых. За этими размышлениями меня и застал мой давний друг Иван. Мы с ним сдружились на почве расследования ритуального убийства несколько лет назад. Вот и теперь периодически обращаемся за консультациями друг к другу. Но на этот раз Иван был хмур и чем-то озадачен. Он сразу начал наше общение с вопросов.

– Виктор, ты посещал некую Анфису Варгину три дня назад?

– Ну да, ходил к Анфисе Степановне, вот только фамилию, Ваня, не уточнил.

Я пытался язвить.

– Мертва твоя Анфиса, нашли за городом, сейчас проедем на место происшествия. Ты главное, Витя не волнуйся, береги свое сердце. Мы обязательно во всем разберемся.

Вот и не волнуйся, – я схватил валидол, и мы поехали на происшествие.

По дороге Иван рассказал мне о том, что за две прошедшие недели стали находить трупы женщин разных возрастов, но в основном пожилых, причем где-нибудь на окраинах города, в заброшенных домах. Явно их туда возили и там убивали, потому что все они были убиты одним и тем же способом – осиновым колом в сердце. И все эти жертвы в бытность свою занимались гаданием, ворожбой, наговорами, целительством, и при них всегда находили атрибуты их работы: у одной – кофе в зернах и мельница разбитая, у другой – колода карт, у третьей – свечи и ножи. Кто на чем ворожил, тот то и получил.

Пока мы тряслись в машине, Иван показал мне фотографии с мест убийств. На одной из них я узнал бабку Нюру – ходил к ней сам недавно. Моему удивлению не было границ. Эта бабка жила на краю города в развалившейся хате, из всей живности у нее во дворе обитала пара замызганных котов да стая облезлых голубей. В доме, казалось, не знавшем уборки, стоял дух квашеной капусты. Бабка так недобро смотрела на меня и метала карты по столу, что я не удивился бы, свались на меня сразу все несчастья. А карты у нее были очень странные, меньше обычных, серые, на них вообще было трудно что-либо рассмотреть. Они то исчезали в ее ладонях, то выпрыгивали из рукавов. Вот шулер-то, – подумал я о бабке. Явно по молодости по поездам промышляла.

– Тебя приворожили, и девка эта – не местная. Ее искать надо, но я ее среди живых не вижу почему-то.

Она собрала карты в колоду и погладила кота на коленях.

– Больше ничего сказать не могу, иди, голубь мой, мне отдыхать пора.

Она утерла передником мокрый лоб, сплюнула шелуху в ладонь и уперлась в меня своими недобрыми глазами.

Я ей оставил немалую сумму денег и пошел озадаченный.

И вот теперь эта бабка мертва, свидетелей нет (вернее, я как бы свидетель, потому что сам ее недавно посещал). На фотографии бабка Нюра приняла смерть с колодой карт в руках. То ли себе не смогла наворожить что-нибудь не такое печальное, то ли карты ей смерть не показали?

Среди потерпевших на фотографиях я еще увидел знакомую моей тещи, молодую женщину Веру. Она вроде знахаркой была, и на фото, естественно, рядом с ней были разбросаны всевозможные коренья, травы, неведомые веники и семена.

Мы подъехали к старому заводу. За ним была организована городская свалка. Сам завод уже не действовал, частично в нем обитали бомжи, кое-где в вагончиках жили сторожа. В одном из пустующих помещений и был найден труп Анфисы. Когда мы вошли, перед нами развернулась страшная картина. Вся комната залита кровью, а сама Анфиса была пригвождена осиновым колом к стене. Вокруг раскиданы книги, рассыпано пшено, валялись свечки, кисти рук у Анфисы были отрублены, они отсутствовали вообще. В глазах застыл ужас – даже не боль и страдание, а именно ужас. Волосы Анфисы из рыжих превратились в седые и сейчас представляли собой всклоченную копну. Мне самому стало страшно от осознания того, что она могла увидеть перед смертью, что ее так напугало. К тому же опять заныло в груди. Сердце стало выстукивать странные ритмы.