Лорена Доттай - Возвращение атлантов

Она отправилась по коридору к выходу. На стенах висели портреты благородных мужей всех времен и народов. Но Софья никого из них не знала, она могла только по одежде определить, что некоторые из них жили в более древние времена, а другие – в менее древние.

«Как это привычно видеть, что ни одного женского портрета, – подумала вдруг она с неожиданной для себя горечью. – Женщины остаются в тени, в тени мировой истории». Стоило ей только подумать об этом, как взгляд ее упал на женский портрет. Он висел такой небольшой и скромненький, совсем незаметный. Софья где-то уже видела эту женщину… Ах, да… Портрет камеристки инфанты Изабеллы… Конечно, в Эрмитаже… У нее такие, нечеловеческие глаза…

Вдруг Софью нечто ударило в лоб, как будто струя или мгновенный луч света вошел в лоб и вышел позади, из затылка. Она мгновенно сомкнула глаза от испуга и от яркости этого луча, но и перед закрытыми глазами, перед внутренним взором, сиял золотисто-огненный свет. Она стояла, словно оглушенная, с закрытыми глазами, а когда наконец осторожно открыла их, то узнала на портрете ту женщину, которую она увидела в воротах академии и которая пригласила ее войти. И, хотя у нее определенно было внешнее сходство с камеристкой, она была кем-то другим, кем-то значительным здесь, но кем, этого Софья еще не знала.

Софья шла, задумавшись, вдоль канала. Все происходящее походило на сон, ей казалось, она закроет-откроет глаза и вот – он закончился, этот странный сон. Она вдыхала прохладный воздух, поднимающийся от воды, усиленно моргала глазами, но сон не проходил. «Ну, хорошо, – подумала она, – приду домой, лягу спать, завтра утром проснусь, открою глаза, и все будет по-прежнему».

Она так и сделала – открыв глаза поутру и увидев привычную обстановку своей комнаты, решила, что все по-прежнему, а академия – это был лишь сон. Прошла неделя, жизнь текла обычным чередом: днем она сидела за компьютером, а вечером ходила гулять с Марком. Марк был ее другом и, можно сказать, с некоторого времени женихом. Они почти каждый день ходили гулять в парк и по дороге обсуждали свою будущую совместную жизнь. Софья была почти всем довольна, ее только коробило, что иногда Марк увлекался. Он хотел обговорить все до мелочей, чтобы «быть уверенным», как он выражался. Нужно было обсудить, в каком районе города они будут жить, в какой квартире, какая мебель будет стоять в квартире и в каких местах…

– Или, может быть, пригласить специалиста, чтоб он сделал дизайн квартиры? – спросил Марк.

Софья очнулась.

– Двенадцать тысяч лет назад между атлантами и лемурийцами произошла война, – проговорила Софья, – а, представь, они могли бы быть нашими предками… А, представь, если принять во внимание наши многочисленные инкарнации, мы сами атланты и лемурийцы и одновременно – предки самих себя!

Вот о чем она думала последние полчаса.

– Ну и шутки у тебя! – засмеялся Марк.

– Да, вот такая я шутливая, – проговорила Софья и улыбнулась, но на душе у нее было невесело.

– Ты хочешь свесить все на меня? – спросил Марк. – Квартиру, мебель, переезд?

– Давай не будем ссориться, – мягко сказала Софья и взяла его под руку.

Марк вел ее в парк вдоль каменной ограды. «Именно он ведет меня сюда, – подумала Софья, – он подвел меня к воротам Академии».

– Давай остановимся здесь, – предложила Софья, – у ворот.

Она не сказала, у каких ворот. Они остановились. На табличке сбоку от ворот была надпись: «Академия Атлантиды».

– До ворот еще далеко, – отозвался Марк, – мы как раз в середине парка.

Тихий, но ликующий голосок пропел Софье: «Она существует, она существует!»

– Да, конечно, – ответила Софья, сама не понимая, откликается ли она на реплику Марка или отвечает на радость собственной души, – да, конечно.

Смирение снизошло на нее, она теперь могла согласиться с Марком, что бы он ни говорил, ей не хотелось спорить, думать, мечтать о будущей жизни – ее счастливую будущую жизнь Марк уже расписал по годам. Она знала теперь, что Академия существует, и она видит, видит табличку, в то время как для Марка не существовало ни ворот, ни таблички, ни Атлантиды. И они отправились к другим воротам.

– Я ничего не свешиваю на тебя, – проговорила Софья, когда они уже прощались, в темноте она подставила Марку щеку, и тот поцеловал ее, но довольно сухо. – Завтра я встречаюсь с Ольгой, и мы идем по магазинам, я не отстраняюсь, – добавила она.

– Общение с Ольгой тебе всегда шло на пользу, – заявил Марк на прощание.

Марк ошибался. А Ольга не захотела ходить по магазинам. Она считала своим долгом поговорить с подругой перед тем, как подруга сделает важный шаг в жизни. Они выбрали небольшое кафе и заняли столик перед окном, выходящим на проспект.

– Марк очень положительный человек, – проговорила Ольга, когда официант отошел с заказом. – Но ведь ты знаешь, он не интересуется нашими вещами.

Софья следила за непрерывным движением пешеходов за окном. Она отвечала машинально.

– Да, Марк очень положительный человек, я знаю, настолько положительный, что мне иногда кажется, он слишком положительный для меня.

Ольга непонимающе взглянула на нее, она вдруг испугалась, не сделала ли она антирекламу Марку.

– Да, ты права, – продолжала Софья, глядя в окно, – он не интересуется нашими вещами.

– Марк или не Марк, а ты должна выйти замуж, – проговорила Ольга с убеждением голосе. – Ты должна отработать свою женскую карму. Мы воплощаемся в женском теле, чтоб отработать женскую карму. Это твоя доля.

Она замолчала на некоторое время, и Софья тоже молчала, ей стало вдруг тошно от всего, что она знала, и от того, что происходило в ее внешней жизни последние две недели. Ей хотелось бездействовать, а ее тянули, как пружину, разные люди и в разные стороны.

– Ты же знаешь, мужчины нарабатывают карму, а женщины ее отрабатывают, – мягко проговорила Ольга, обращаясь к Софье, как к ребенку. – Наша доля – с достоинством вынести испытания…

– Меня уже тошнит от этого слова, – вдруг громко проговорила Софья, – испытания-испытания-испытания!

– Да? – удивилась Ольга, но мгновенно среагировала: – От этого никто не уйдет, и тебе этого не отменить.

– А, представь, если именно я возьму и отменю, – вдруг произнесла Софья, – потому что я не хочу всем стадом, как один, идти к светлому будущему под предводительством вожака.

Софья мгновенно пожалела о том, что озвучила эту мысль. Но это сказалась усталость прошлых дней и вся эта неопределенность, какая-то странная обреченность в душе и раздвоение: Софья желала одного, а делала совсем другое.

– Мне нужно что-то сделать для своей души, – заявила вдруг Софья, – она очень-очень устала.