Лорена Доттай - Возвращение атлантов

– Закройте глаза и расслабьтесь, – проговорила она медленно глубоким голосом, – расслабьтесь и начинайте дышать животом… Медленно мы входим в q-состояние… продолжаем дыхание… глаза закрыты, тела расслаблены… медленно повторяйте про себя мои слова и следите внутренним взором за точкой в середине лба… она мерцает…

«Я есть тот, кто в лучезарном Сердце Солнца осознает себя, как кристаллический Магнит, Бог и Мастер Атлантиды, воплощенный на этой планете… Я есть носитель зерна Атлантиды и Высокочастотного импульса Мастерства… Я вступаю в Сеть Мастеров здесь и сейчас, чтобы моя Атлантическая Память капля за каплей струилась в мое сознание подобно хрустальной плазме…» 1 1 Полный текст Веления о вступлении в единую Сеть мастеров Атлантиды вы найдете в книге «Добро пожаловать в Атлантиду» (Крайон через Ксению Богатову), там же Формула активации Тела Света.

Софья снова чувствовала, как она уплывает, она парила, она была бабочкой Махаоном, – большой чудесный экземпляр, – она садилась на плечи гигантов, порхая с одного на другого, она обладала сознанием, как и эти огромные существа. Софья знала, о чем они думают и что они чувствуют, как будто они владели общим сознанием – одним на всех, хотя их и было так много… Эти существа с голубою кожей были большими и добрыми, а Софья была просто бабочкой, обладающей сознанием гиганта…

– Все, открываем глаза! – Эль Шара хлопнула в ладоши. – Откройте глаза и потянитесь, «приземляемся»!

Софья не хотела приходить в себя, она хотела досмотреть «сон», и так было приятно в этом «сне». Но она слышала уже голос Эль Шары, сначала откуда-то издалека, но теперь все ближе, в рядах начиналась суета, и Софье было жаль, что она должна «возвращаться».

– Открывайте глаза, но оставайтесь сидеть на местах, кому тяжело, сделайте заземление, вот так. – Эль Шара подошла к сцене и опустила кисти рук на нее, словно, собиралась играть на фортепиано. – У некоторых из вас будут проходить бурные очистительные процессы, но скорее эмоционального плана, – проговорила Эль Шара, убирая ладони со сцены и встряхивая кистями рук. – Бурные сновидения, глубокие откровения, записывайте все, что придет… – продолжала она. – Сначала будет все непонятно, но через несколько месяцев все прояснится… все будет проясняться с той быстротой, с которой вы будете созревать… а завтра в девять часов у вас рисование.

Эль Шара взяла стул и, не прекращая улыбаться самой себе, понесла его за кулисы. Ученики начали подниматься с мест.

– Кто такая Селина? – спросила Софья Кати.

– Это женщина из секретариата, – проговорила Кати, – ты ее уже видела.

– Но она показалась мне такой недалекой, – отозвалась Софья. «Что она может нам преподать, – думала она одновременно, – действительно, только рисование…»

– Тебе нужно к этому привыкнуть, – терпеливо объясняла Кати, – они все кажутся нам обыкновенными поначалу или, пока не откроют рот, но на самом деле они не такие.

– Если я смотрю на Эль Шару, я сразу чувствую, что она необыкновенная, —возразила Софья, – если не знать, кто она есть, я бы сказала, что она великая актриса…

– А ты знаешь, кто она есть? – спросила Кати с улыбкой.

– Я не знаю, но я чувствую, – проговорила Софья, мысленно удивляясь своим словам. Ей казалось, что она открывает рот, а говорит за нее кто-то другой, – она великий светлый маг.

– Да, она – великий светлый Маг, – проговорила Кати, зачарованно глядя на Софью, – а у тебя – великое яснознание.

– Спасибо за диагноз, – засмеялась Софья.

Они простились у ворот, договорившись встретиться на том же месте утром, в девять часов, перед «рисованием». На дворе была осень, день без дождя, и потому Софья отправилась домой пешком, через парк.

Селина преподавала «рисование» – так называла она свой предмет, и он представлял собой вводный курс для начинающих, которые еще не сталкивались ни с элементами священной геометрии, ни с символами, ни с нумерологией, ни с цвето- и арттерапией. Это была в какой-то степени смесь всего того, чем уже давно интересовалась она сама, и по мере того, как она преподавала, углублялись ее знания, и это происходило зачастую от того, что ей «подсовывали» учеников, которые задавали «неудобные» вопросы.

Поначалу Селина пугалась таких учеников и старалась держаться от них подальше, но поняла постепенно, что именно то, что она называла «судьбой», посылало ей эти вопросы, через учеников, и на самом деле это были не ученики, и не вопросы, а этапы – этапы ее становления, ступени мастерства.

Когда она, наконец, поняла это, она внутренне расслабилась, и ей не нужно было больше изображать учителя и мастера, она была такой же ученицей жизни, как и ее ученики, но она шла впереди них. И, если она чего-то не знала, она спокойно говорила «не знаю», и в большинстве учеников находила понимание.

Кроме того, Селина понимала, что ответы на вопросы обязательно придут или ей, или человеку, задавшему вопрос. И она часто думала, что это благо, когда не дается ответ в самом начале: иногда человек должен был созреть для ответа, дозревание было процессом становления, а в конце процесса происходила метеморфоза: вопрос, словно, медаль, оборачивался другой стороной, и это было не что иное, как ответ.

Вот это было благословением её жизни и ежедневным удовольствием – ходить на «работу» и каждый день все больше погружаться в темы жизни.

Селина вошла в класс и первым делом спросила:

– Вы пришли на рисование? – ага, значит, и я правильно пришла!

Некоторые ученики не обратили на нее внимания и не оторвались от своих занятий, подумав, что она одна из них. Селина оставалась стоять у учительского стола некоторое время, потом присела на край стола и спросила:

– Я надеюсь, вы принесли с собой карандаши или фломастеры? – И когда в классе начало воцаряться молчание, добавила, – ну, хорошо, сегодня сойдет и ручка, но впредь…

Ученики разглядывали ее, медленно понимая, что она их преподавательница по «рисованию».

– Приносите с собой бумагу, карандаши или фломастеры, или краски, – повторила Селина.

В классе наступила полная тишина, но ее прервал голос:

– Для чего нам нужно рисование?!

Это был, скорее, не вопрос, а возглас, и он говорил: нам не нужно рисование! Селина это мигом почувствовала и улыбнулась – она привыкла к этому вопросу.

– Для расширения сознания, – ответила она и замолчала: фразе нужно было время для того, чтоб закрепиться. Закрепиться в тех, кто срезонировал на нее, у Селины не было иллюзий: фраза не до всех дошла. Иногда слова, словно осенние листья, – их несет ветром и они легковесны и нигде не закрепляются, и тем самым теряют медленно силу, и, в конце концов, умирают, нигде не прибившись.