Борис Тарасов - А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Н. А. Бердяев подчеркивал:

С первых же слов своей философии истории, когда Хомяков говорит об иранских и кушитских религиях, он подготавливает почву для обоснования миссии православного Востока, славянства и России. На Западе, в европейской культуре, в католичестве, очевидно, должно восторжествовать кушитство и исказить христианство. Там – дурной магизм, власть вещественной необходимости, господство логически-рационалистического начала в сознании. В католичество перешел кушитский дух древнего Рима. На Востоке, в Православии, в русской культуре восторжествовало иранство, чистое христианство. [207]

Борьба и противостояние иранского и кушитского начал просматривается Хомяковым не только в области религии и философско-нравственных антиномиях: свобода – необходимость, духовное – материальное, чувственное – рациональное, но и в истории формирования государств (путем завоевания или мирным путем), в особенностях национального характера и общественного быта, разных видов искусств, в функционировании языков. Здесь он постоянно обращается к материалам славянской истории.

Так, Хомяков увидел в начале человеческой цивилизации также полную драматизма борьбу народов «завоевательных» (кушитская стихия) и «земледельческих» (стихия иранская). Славянские народы охарактеризованы им вслед за немецким философом Гердером и пражским славистом П. Й. Шафaриком как миролюбивые и земледельческие. В противоположность воинственным, «жадным к славе и крови» звероловам и скотоводам германцам славянин, в идеализированном представлении русского мыслителя – «мирный хлебопашец и общежительный градостроитель», только «напор иноземцев вызывал его на поле брани, но душа его была всегда дома, в кругу семьи, в мирном быте своих мелких общин». Дружина составлялась для отпора внешнему врагу, а казачество в многочисленных «украйнах» храбро охраняло границы славянских территорий [208].

В противовес немецкой историографии, принижавшей значение славянских народов во всемирной истории, Хомяков вслед за западнославянскими учеными Ф. Палацким, П. Й. Шафариком, В. Суровецким, В. Мацеевским, а также карпато-россом Ю. И. Венелиным с романтических позиций стремился представить широкое распространение древних славян на территории Европы. Одним из первых он обращается к материалам топонимики, находя многочисленные упоминания о славянах на карте современных ему Италии, Германии, Франции, Испании, Греции. Опираясь на работы Венелина, он пытается доказать славянское происхождение протоболгар, пришедших на территорию Болгарии из Волжской Булгарии. В современной науке признается тюркское происхождение этого народа. Хомяков пытается «возвысить» значение славян в своих более чем спорных лингвистических изысканиях, стремясь доказать наибольшую близость славянских языков с древним санскритом по сравнению с языками других европейских народов. В «Семирамиде» красной нитью проходит мысль о том, что славяне должны занять достойное место как в древней, так и в современной истории.

В предисловии к «Сборнику исторических и статистических сведений о России и о народах, ей единоверных и единоплеменных», изданному Д. А. Валуевым в 1845 году, А. С. Хомяков представил уже более конкретное видение истории славянского мира, без углубления в борьбу кушитской и иранской стихий. Он писал о постепенном формировании противоположных Восточного и Западного миров времен крушения Великой Римской империи со всеми их особенностями и дал красочное описание своего романтическо-идиллического видения древнего дохристианского славянского мира:

Не тронутые Римом, который коснулся только южной части их страны и не проник в глубину их бесконечных жилищ, никогда не выселявшиеся в чуждую область и не развращавшие своей внутренней жизни соблазнительным преступлением завоеваний, славяне сохраняли неприкосновенно обычаи и нравы незапамятной старины. Им неизвестна была случайность дружинного устройства, основанного на дикой силе, не удержанной никакими нравственными законами. Святыня семейная и чувства человеческие воспитывались простодушно между могилой отцов и колыбелью детей. Землепашество, трудами своими питающее мир, и торговля, предприимчивостию своей связывающая его концы, процветали в безыскуственных общинах под безыскусственными законами родового устройства. Таков был характер областей от Дона до Эльбы. [209]

Вслед за польским историком-славянофилом В. Мацеёвским А. С. Хомяков утверждал, что первоначально все славяне приняли христианство в его восточном, византийском варианте и притом мирным путем: «Из дома в дом, из области в область, на восток и на запад и дальний север шла проповедь Евангелия, торжествующая в духе любви и говорящая словом народным. Болгары и хорваты, чехи, моравцы и ляхи вступили в одно церковное братство. Беспредельная новорожденная Русь, связанная еще только условным союзом единоначалия в дружине, получила в единстве веры семя жизненного единства, выраженного именем Руси Святой» [210]. Православие признавалось Хомяковым и другими славянофилами истинной исконной религией славян. Принятие католичества западнославянскими народами расценивалось как предательство и искажение славянской стихии. Больше всего от этого, по представлению Хомякова, пострадала Польша, правящие круги которой «поддались прелестям» чуждой «коренному племени ляхов» «западной стихии аристократической». Причем «Рим исказил (у нее. – М. Д. ) начало духовное, Германия исказила начало общинное» [211]. Чехия получила некоторое оправдание у Хомякова тем, что «еще прежде своего конечного падения началом духовной реформы в лице Гуса и стремлением к возврату в лоно Православия оно нанесло тяжелый удар римскому двору, некогда подавившему самобытное развитие чехов и моравцев» [212]. Последнее положение Хомякова получило обоснование и развитие в трудах других славянофилов, дав начало целому направлению в отечественной гуситологии [213].

В заключение Хомяков, как и в «Семирамиде», выразил убеждение в потенциальной значимости славянской цивилизации для будущего всего человечества. Он писал: «Долго страдавший, но окончательно спасенный в роковой борьбе, более или менее во всех своих общинах искаженный чуждою примесью, но нигде не заклейменный наследственной печатью преступления и неправедного стяжания, славянский мир хранит для человечества если не зародыш, то возможность обновления» [214].

Таким образом, в трудах Хомякова нашли выражение многие положения славянофильской доктрины, их мессианские воззрения применительно к славянскому миру в его противостоянии с Западом. (Позднее эти идеи подхватил и развил Н. Я. Данилевский, создав теорию культурно-исторических типов.) Православие он признавал исконной религией славянских народов, наилучшим образом соответствующей основным чертам их национального характера. Община также представлялась ему исключительной принадлежностью славянского племени, а общинная жизнь – неотъемлемой частью социального устройства славян. Непроработанной осталась лишь проблема взаимоотношений Земли и Государства, решением которой специально занимался К. С. Аксаков. Понятие «соборности» [215], впервые выраженное Хомяковым в ряде богословских трудов, он не распространял на других славян, считая его исключительным атрибутом русского народа.