Руфин Аквилейский - Жизнь пустынных отцев

Что же побуждало святых отшельников оставлять города и удаляться в пустыню?

Христиане первых веков дышали одним чувством, которого никакие слова не в состоянии описать, до того завладевающим и поглощающим их внутреннего человека, что они могли повторять слова Апостола: уже не я живу, но живет во мне Христос! Станет ли кто оспаривать тот грустный факт, что та непосредственная любовь ко Христу, которую так живо ощущали первые христиане, теперь явление довольно редкое? Часто ли мы встретим то огненное чувство, которое дышит, например, в словах мученика, которого христиане-братья пытались было спасти от смерти? «Умоляю вас, не оказывайте мне неуместной любви. Оставьте меня сделаться пищей зверей… Простите меня, я сам знаю, что для меня полезно. Ни видимое, ни невидимое – ничто не удержит меня прийти ко Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечение, расторжение, раздробление костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, все лютые муки диавола пусть придут на меня, чтобы только мне достигнуть Христа! Его ищу, умершего за нас, Его желаю, за нас воскресшего… Хочу быть Божиим – не отдавайте меня миру. Пустите меня к чистому Свету… Живой пишу вам, горя желанием смерти!..» Но ведь подвижничество первых веков по своему внутреннему значению – не более как продолжение подвига святых страдальцев за веру во Христа. Не забудем, что для древних христиан быть христианином значило быть святым, равно как грех отождествлялся с язычеством. Вместе с торжеством христианства кончилась брань с внешним врагом, но этот враг, по-видимому сраженный, вновь ожил с ужасающей силой в недрах самой Церкви – в глубокой нравственной порче. Гладиаторские игры давались при Гонории, сыне благочестивого Феодосия. Евдоксия, подобно древним римским императорам, воздвигала свою языческую статую, будучи женой другого его сына… И вот открылась новая борьба с ожившим язычеством или, лучше сказать, продолжилась в другом виде прежняя. Явился христианский аскетизм. И тут и там в основе – одно и то же пламенное желание подвига, как живое выражение пламенной любви ко Христу. Подобно апокалиптической жене, подвижники бежали в пустыни, чтобы сохранить святое семя во всей чистоте и возродить к новой жизни свежие силами варварские народы, так как старые меха – одряхлевший античный мир – не вмещали уже более нового вина…

Дивная, вовеки незабвенная эпоха, когда взор христиан все еще как бы провожал восходившего на небо Господа и горел отблеском Его славы!

Не будем много распространяться о высших ступенях христианского аскетизма, когда после великой борьбы освобожденный от страстей дух исполнялся волнами благодати Божией и получал власть, как высшая из всех сил, над природой, совершал чудотворения, сподоблялся дара пророчеств, откровения тайн незримого мира и прочее и прочее. Обо всем этом поведает читателю предлагаемое творение церковного историка.

Чтобы окончательно убедиться в том, что иночество глубоко коренится в духе и сущности христианства, стоит только раскрыть правдивые сказания лет древних, и мы увидим, что иночество началось вместе с проповедью Евангелия, что с самого начала христианства души, наиболее верные Евангелию, избирали путь отречения от мира и мирских привязанностей. Преподобные явились на земле в лице тех, кто всеми силами души стремились уподобиться сладчайшему Иисусу.

Отшельничество представляется прежде всего как дело необходимости для тех, кто жаждет полного и нераздельного, ничем не смущаемого служения Господу. «Не на всяком ли месте можно поставлять Ему обитель в душе и поклоняться Ему духом и истиной? – спрашивает святитель Филарет, митрополит Московский. – На всяком месте владычествия Его благослови душе моя Господа! (Пс. 102, 22). Но что делать, если сие благословенное приглашение всюду и всегда благословлять Господа без успеха я повторяю душе моей оттого, что мир в то же время оглашает и оглушает ее своими разнообразными гласами требований, прещений, прельщений, смущения, развлечения, нужд, забот, похотей и она не находит довольно силы противоборствовать им или, утомленная сим противоборством, жаждет приблизиться к Богу без препятствий со стороны тварей и служить Ему без развлечения? В сем случае не остается иного, как расторгнуть всякие узы, привязывающие к миру, бежать из него, как из Египта, как из Содома, и учредить для себя в пустыне новое жительство добровольного изгнанничества, в котором бы всё окружающее говорило нам, яко не имамы зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр. 13, 4)».

Вот почему еще в Ветхом Завете встречаются следы монашества. Таковы были назореи, посвящавшие себя Богу по особенному обету на время или на всю жизнь; рехабиты, жившие в палатках и отрекавшиеся от имущества. Таковы были Илия, Елисей, сыны пророческие, соблюдавшие целомудрие и нестяжательность и жившие в пустынях; таковы были все те, которые, по слову Апостола, скитались в милотях [5] Милоть – овчина, кожух. и козьих кожах, терпя недостатки, бедствия, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр. 11, 37–38); таков был и Предтеча Господень.

Но в полном совершенстве иночество раскрылось только в Новом Завете. По словам аввы Пиаммона, новозаветное иночество ведет свое начало от самих Апостолов. Таким вначале было и все множество первых уверовавших во Христа [6] Кассиан. 18. Собеседование V. . Свт. Василий Великий в самом обществе Господа Иисуса Христа и Апостолов видит первообраз иночества… [7] Подвижнические уставы. Гл. 18, 428; 22, 450. Действительно, некоторые из апостолов, не вступившие в брак до своего призвания к апостольству, остались навсегда девственниками: св. Иаков, брат Господень, сыны Зеведеевы – Иоанн и Иаков и апостол Павел [8] Об Иакове, брате Господнем, см.: у Егезиппа Ap. Evseb. Hist. Eccles. Lib. 2. 23); у Иеронима (Contra Iovianum). О сынах Зеведея см.: у Иеронима (Contra Vigilantium. Lib. 1, 26); у св. Епифания (Adv. Haeres. 58. 4. 78, 13). . Ученики св. апостола Павла Тит и Тимофей, подобно своему наставнику оставшись безбрачными, всецело посвятили себя на служение Господу [9] Иероним. Ad. Tit. 2, 7. Антиох монах. Hom. 112. . Дщери перводиаконов Филиппа и Николая пребывали в девстве [10] См. у Евсевия: История Церкви. Lib. III, 29, 31. . Климент, ученик апостольский, писал уже окружные послания к девственницам… [11] Иероним I, 1. Contra Jovianum. Епифаний. Haeres. 30, 15. С самых времен апостольских идет почти непрерывный ряд свидетельств церковных писателей о девственниках и девственницах. Св. Игнатий, св. Иустин мученик, апологеты Афинагор и Минуций Феликс, Ориген, Тертуллиан, св. Мефодий Тирский, св. Киприан говорят нам о существовании в древней Церкви по движников и подвижниц, отрекавшихся от мира для нераздельного служения Господу [12] Игнатий. Послание к Поликарпу V. Иустин Apolog. § 18. Legatio pro Christ. 38. Octav. 31. Тертуллиан. Ad xorem. I, 1, 4, 6 и т. д. .