Преподобный Феодор Студит - Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения

Все иноки Студийского монастыря были духовными чадами и учениками для своего игумена, братиями и друзьями – в отношениях между собою. У них все было общее: помещение, занятия, собственность, пища, одежда, добродетель и восхождение к нравственному совершенству; у них не слышались слова «мое» и «твое», полные бесчисленных зол, по выражению св. Иоанна Златоуста [304] См.: Ibid. I. 84; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 422. . В силу общности и равенства, студиты с успехом и проходили иноческие доблести – отчуждение от родителей, близких и от всего мира, безусловное послушание игумену, искреннее к нему доверие и единение, постоянное раскрытие пред ним своих тайных помышлений [305] См.: Ibid. II. Σ. 174–175; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 482. . Как студиты осуществляли принцип общности на практике, можно видеть, в частности, на примере получения одежды из монастырского хранилища: каждый, когда возникала необходимость, брал первую попавшуюся одежду, какова бы она ни была по своей прочности и чистоте, а затем относил ее обратно; причем преп. Феодор был для всех образцом смирения [306] См.: Vita A // PG. T. 99. Col. 149D, 152A; рус. пер.: Там же. Т. 1. С 129. . Монахи проводили время в молитвах, чтении Божественных и душеполезных писаний, в трудах и послушаниях. «Я вижу, – говорил св. Феодор студитам, – какие большие труды вы постоянно совершаете. Вы переходите от бдения к бдению, от утрени к утрене, от вставания до полуночи к полунощнице, от одного установленного дневного часа к другому, от одних установленных поклонов к новым, от стояния к стоянию, от стыда открытия греха к неуклонной исповеди, от одной части стихословий, положенных правилом ежедневно, к другой, от воздержания к воздержанию, от отсечения желания известной пищи, пития или занятий, которых привыкла требовать плоть, к другому отсечению, от порицания и укоризны со стороны брата к дальнейшим таким же искушениям, от еженедельной перемены платья, когда приходится получать не совсем чистую одежду и, быть может, неподходящую к вашему телосложению, а иногда и не совсем прочную, опять к тому же самому, и вообще, – от разнообразных приказаний к другим приказаниям. И за все эти непрерывные и бесконечные тяготы, скорби и невзгоды, которые, однако, из-за их цели – спасения – являются радостными, прекрасными и сладкими, вам уготован небесный мученический венец» [307] Theod. Stud.Μεγάλη Κατήχησις. I. 31; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 297–298. . «Я знаю, чада, – говорил святой отец в другом оглашении, – как вы постоянно трудитесь на послушаниях: один не спит за приготовлением хлеба и жарится на печном огне, другой бедствует в пути; иные занимаются различными работами – шитьем, перепиской, мытьем, приготовлением пищи, накрыванием стола, кузнечным делом; кто занят келарскими заботами или трудами в больнице; затем все вы неопустительно посещаете утреню, первый, третий, шестой и девятый часы, вечерню и повечерье, стоите в храме, поете, молитесь, и притом – не леностно; словом, всюду и везде я вижу ваши труды, стеснения и тяготы, которые приходится переносить вам… Вот, чада, в чем состоит наше мученичество» [308] См.: Ibid. 33; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 301. . В частности, студиты с усердием занимались чтением житий святых отцов для подражания их добродетелям [309] Idem.Μικρα Κατήχησις. Р. 149 etc.; рус. пер.: Там же. Т. 2. , со вниманием слушали и читали Священное Писание [310] См.: Ibid. Р. 269 etc.; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 2; Idem. Μεγάλη Κατήχησις. I. 84; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 422. , изучали церковные песнопения [311] См.: Idem.Μεγάλη Κατήχησις. I. 36; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 308. . У них «псалмопение следовало за псалмопением, чтение за чтением, поучение за поучением, молитва за молитвой, как некоторый круг, ведущий к Богу и соединяющий с Ним» [312] Theod. Stud.Μικρα Κατήχησις. P. 235; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 2. . С особенной любовью студиты, подражая своему игумену, посвящали себя научным занятиям: они изучали не только грамматику, которая сообщает навык правильно писать и внушает привычку к чтению, но и философию, а равно учения святых отцов, которые делали студитов сильными в полемике с критиками. Среди них были мудрейшие каллиграфы и иеропсалты, составители кондаков и других песнопений, поэты и перворазрядные чтецы, знатоки напевов и певцы церковные [313] См.: Vita B // PG. T. 99. Col. 273BC; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 190. . При монастыре была библиотека, составлявшаяся преимущественно из книг студийской переписки, так как здесь была и школа каллиграфов, руководимая самим преп. Феодором, работы которого отличались прекрасным письмом [314] См.: Vita A // PG. T. 99. Col. 152В; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 130. . Каллиграфам преп. Феодор внушал трудиться в добротолюбии, так как они начертывали закон Божий и записывали словеса Духа на скрижалях, то есть в книгах, не только для нынешнего поколения, но и для будущего, повелевал им соблюдать знаки и деления на стихи, начертывать раздельное, ровное и чистое письмо [315] См. Theod. Stud.Μεγάλη Κατήχησις. I. 49; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 338. . Библиотекарь же должен был хранить священные книги как святейшие скрижали Божии, от читающих требовать бережного к ним отношения: чтобы книгу клали в должное место, а не где случится, чтобы она, раскрытая, не пылилась, чтобы ее не замусоливали [водя пальцем] при бессвязном чтении отдельных слов; в библиотеке все книги надлежало расположить в определенном порядке [316] См. Ibid. Ср.: II. Σ. 13; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 433. . При монастыре была и школа для детей [317] См. Ibid. II. Σ. 101–102; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 459. . Предписывая инокам заниматься чтением, писанием, философией и вообще науками, преп. Феодор в то же время внушал, что такие занятия не должны препятствовать нравственному совершенству и преуспеянию в добродетелях, а должны стоять «на втором плане» и быть спутниками смиренномудрия – госпожи добродетелей [318] См.: Ibid. I. 37; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 310 . Но в монастыре было и немало таких иноков, которые не приобрели больших познаний в грамматике и диалектике, не занимались много чтением и заучиванием наизусть, были неискусны в пении, зато отличались смиренномудрием и кротостью и заслужили одобрение святого отца за высокую нравственную жизнь [319] См. Ibid. II. Σ. 3–4; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 430. , за изучение правила монашеского в полном виде, которое признавалось для всех обязательным [320] См.: Ibid. I. 52; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 346. .

Студиты занимались различными ремеслами и своими произведениями служили нуждам своего монастыря и братства. Среди них были ткачи, портные, сапожники, кузнецы, изготовители корзин, домашней утвари, художественных вещей и т. д. Работая в своих мастерских под руководством и наблюдением старших из своей среды, они стройно и благочинно пели псалмы и прославляли подателя всех благ Бога [321] См.: Vita B // PG. T. 99. Col. 273D; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 190. . Петь надлежало разумно, как в храме, – с соблюдением порядка, благоговейно, без поспешности и небрежности [322] См.: Theod. Stud.Μικρα Κατήχησις. P. 341; рус. пер.: Там же. Т. 2. . Работы производились с усердием и добросовестностью, в уповании, что трудом монахи освящают свое тело и делают душу бесстрастной. Старшие со страхом Божиим и любовью делали свои распоряжения, а рядовые братья оказывали полное повиновение им [323] См.: Idem.Μεγάλη Κατήχησις. I. 41, 59; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 318, 367. . Во время занятий и работ иноки, когда прекращали пение псалмов, могли беседовать между собой лишь о необходимых и неотложных делах, предпочитая хранить молчание [324] См.: Ibid. 52; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 347. . «Будьте скромны в многословии и смехе, – говорил преп. Феодор монахам, – когда вы с целью разогнать уныние заводите беседу, то и она должна быть подобающего характера, например о вашей работе, о каком-либо вопросе из Писания и отеческих творений, о богослужебном чтении, о жизни какого-либо святого, о разлучении нашем с телом, о пришествии Ангелов, нашем ответе пред Господом Богом за нашу жизнь во плоти, о том, наконец, как святые внидут в неизреченную радость, а грешники в вечное мучение» [325] Ibid. 7; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 240. . Перед началом всякой работы и занятия в монастыре испрашивалось благословение игумена [326] См.: Ibid. 56; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 358. . Вообще, от монаха требовалось самое точное соблюдение устава монастырского и всех заповедей Божиих. «Исполнение заповедей есть круг и гармоническое целое, где одна заповедь поддерживает другую». Поэтому нарушение и одной заповеди грозит разрушением целой системы иноческого восхождения по пути добродетелей [327] См.: Ibid. 14, 36, 55; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 261, 307, 355. . В частности, в Студийском монастыре было широко организовано благотворение и гостеприимство. Здесь находили себе пристанище и содержание бедные и больные, странники и пришельцы, престарелые и молодые, которых иноки радушно принимали, снабжали хлебом и вином и выдавали из монастырских запасов все необходимое [328] См.: Theod. Stud.Μικρα Κατήχησις. P. 285; рус. пер.: Там же. Т. 2; Idem.Μεγάλη Κατήχησις. I. 55; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 355–356. . Благотворительность монастыря была настолько велика и разностороння, что по временам сами студиты испытывали острую нужду в средствах содержания [329] См.: Idem.Μεγάλη Κατήχησις. II. Σ. 212–213; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 491. . Но эти недостатки потом в избытке покрывались как трудами самих монахов, так и щедрыми пожертвованиями царей, архиереев, светских начальников и частных лиц, которые присылали в монастырь мед, масло, сыр, одеяла, одежды, золото [330] См.: Theod. Stud.Μεγάλη Κατήχησις. II. Σ. 222; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 1. С. 494. .