преподобный Ефрем Сирин - Собрание творений. Покаяние

Итак, ежели есть одеяние, то это – одеяние стыда и одеяние славы. И в миру имеют свою наружность те, которых ведут на смерть, и свою наружность те, которые возрастают в достоинстве. Ибо по земному можно изучать небесное, и по талантам, какие слугам Своим дал Христос, будем уразумевать и наружность, и достоинство. Не всем дал Бог талант, но служащим Ему рабам. Поэтому и монахи, как мне кажется, прияли талант, потому что связаны произволением. Поэтому если наружностью и отличаются несколько от живущих в миру, то выказывают этим благоприличие и дают знать о собственном своем произволении. Поэтому судится и наружность, так как она имеет силу обета. Поэтому если кто не исполнит того, что обещал, то сам себе приобретает он чужую (иноплеменную) наружность. Кому же принадлежит эта чужая наружность, как не тем, которые делают чуждое?

Подлежим Суду и за праздное слово. А что такое праздное слово? Обещание веры, не исполненное на деле. Человек верует и исповедует Христа, но остается праздным, не делая того, что повелел Христос. И в другом случае бывает слово праздным, а именно когда человек исповедуется – и не исправляется, когда говорит, что кается, – и снова грешит. И худой отзыв о другом есть праздное слово, потому что, как скоро видит очерняемого, умолкает. И кто не обличает с дерзновением, тот отзывается о другом худо, потому что нет твердости в том, что говорит он. И кто от себя сложил ложь, тот предается празднословию, потому что пересказывал, что не было сделано и чего не видел.

Всему этому подвержены мы, братия, поэтому не напрасно входил я в это исследование. Как врачам сказываю вам, чем стражду, чтобы вы молитвой своей приготовили пластырь для врачевания язвы. Потому спешу описать вам деяния свои, ибо если не скажу правды, то себе сделаю обиду. Многие из стыда тайные недуги свои делают неисцелимыми, но напоследок скорбят, что не открыли их. А я (разве только укроется что от меня из множества моих неправд) не скрою стыда своего. Ибо лучше подвергнуться нареканию и жить, нежели стыдиться и жалким образом умереть от глада. И полезнее поболеть и остаться живым, нежели успокоиться на короткое время и впоследствии впасть в неисцелимую болезнь.

Итак, праздное слово имеет во мне какое-то омертвелое тело; думаю же, что сокрыто во мне слово. Но что это за слово праздное? То, которое занимается наружностью и по узнавании пребывает в пороках, – учит делать доброе, а само не делает. Знаю, что многое написал я и вам, братия, и многим другим, но, написав, думал, что употребляю этот труд к собственному своему осуждению. И, делая худое, знал, что делаю, однако же продолжал делать. И прикрывался ложной наружностью, несправедливое делая справедливым, и судил монахов, нося на себе одну их наружность.

Но имею некоторое извинение в сказанном, а именно то, что никого не соблазнил. Хотя делал худое, однако же не люди тому свидетели, обличал, но не отягощал в своих писаниях, оскорблял истину, опираясь на милосердие, но не расточал его на себя, худо разделял снеди братиям, но не отдавал их родным, наполнял чрево, но не дорогими яствами, нарушал пост, но не из пренебрежения, тщательно заботился о душевном воздержании, хотя и изменился на время; точно, увлекался ложью, но не услаждался ею, пренебрегал молитвой, но не по внушению нечестия, не радел о псалмопении, но не от развлечения другими мирскими вещами, не был рачителен к рукоделию, но отказывался и других обременять, во многих случаях пренебрегал истиной, но вовсе никого не соблазнил.

Поэтому прошу подать руку мне, лежащему на земле. Ибо хочу встать, но не могу: бремя греха тяготит меня; хочу встать, но земная привычка удерживает меня, и хотя смотрю глазами, однако же хожу как во мраке и в великом потемнении, двигаю рукой, но только как расслабленный; хотя благодушествую, однако же чувствую и скуку. Молюсь, желая освобождения, и, постясь, остаюсь в узах. Имею доброе произволение, но препятствует мне какое-то принуждение. Я братолюбив – но из стыда, страннолюбив – но не по правде, благочестив, если возгревают во мне благочестие, благодетельствую, когда сам домогаюсь любви к себе; к врагам я не строг, но и не сострадателен, для обидевших меня тяжел, но не показываю худого вида, к обвинению равнодушен, но и не защищаю обвиняемого, трудолюбив я для славы, а не когда требуют от меня труда. Во всех же делах своих и не ревностен, и не точен. Потому и имею нужду в милосердии, как расслабленный; имея у себя доброе – стою от него поодаль, желая полезного – не подхожу к нему близко и, избегая краткого наблюдения, не постою и вдалеке.

В таком моем положении великое требуется обо мне попечение. Поэтому, если поспешите, то знаю Божие человеколюбие. Некогда и Моисей избавил Мариам, сестру свою, от проказы, и Давид из любви к роду Ионафанову спас его от суда Божия, а Илия избавил сына вдовицы от смерти, и Елисей вдовицу – от нищеты, а сунамитянку от слез. Но и в Новом Завете многие избавили многих молитвами. О Спасителе же нужно ли что и говорить? Он и невозможное сделал возможным: искупил души, которые могли доставлять утешение другим, но, по причине преступления, не в состоянии были освободить себя самих.

Все, что вы слышали, а иное и сделали, – и невозможно, и возможно. В чем можете помочь мне, как те помогали, помогите. Ибо знаю, что и невозможное будет дозволено вам и будет даровано из моря Его благодати. Соделает же это, умилостивленный вами. Ибо в какой мере Бог не сравним с человеками, в такой и вы, упрашиваемые мной, не уступите над собой победы. А Он Своей благостью препобеждает всякое человеколюбие твари. Ваше дело, святые, молиться за грешников, дело же Самого Бога – помиловать безнадежных и сопричислить их к стаду Своему о Христе Иисусе, Господе нашем. Через Него и с Ним слава и держава Отцу со Пресвятым Духом, ныне и всегда и во веки веков! Аминь.

Из Отчего недра снисшедший и соделавшийся для нас путем спасения Господь блаженным и Божественным Своим гласом учит нас покаянию, говоря: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13); и еще: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Лк. 5, 31). Если я скажу это, то можешь не послушать меня. Но если говорит Сам Господь, то почему пренебрегаешь этим, не радя о жизни своей? Если сознаешь в себе, что во внутренности твоей есть язва помыслов и дел, то почему не радишь о сокровенных язвах своих?

Почему боишься Врача? Он не жесток, и не бессострадателен, и не безжалостен; не употребляет в дело железа, а также крепкого врачевства и прижигания, – врачует одним словом. Если хочешь прийти к Нему, то исполнен Он благ, исполнен милосердия. Для тебя пришел из Отчего недра. Для тебя воплотился, чтобы приступал к Нему ты без страха, для тебя вочеловечился, чтобы исцелить твои тяжкие язвы. С великой любовью и со всякой благостью Он призывает тебя к Себе.