Борис Жук - Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым

Я вообще любил по дороге из института порассуждать вслух о том, как божественна женщина – ведь она способна дать новую жизнь, а это самый эпичный акт творения, превзойти который не дано ни одному мужчине. А главной целью в отношениях для себя лично я считал возможность поделиться с кем-то нежностью. Ведь вся моя напускная брутальность и сюрреалистичность по большому счёту были нужны как защита от непонятного и жестокого мира. В то время как под этой защитной оболочкой накапливалось огромное количество душевного тепла и нежной сексуальности, которыми так хотелось поделиться с понимающей партнёршей. Такой, которая приняла бы их с благодарностью.

Я много думал, сопоставлял факты и зарабатывал себе комплекс неполноценности:

– Мне уже далеко за восемнадцать, я не урод, да и член у меня нормальных размеров; я нравлюсь некоторым девушкам, но у меня на них не встаёт, и я всё ещё девственник – что со мной, чёрт побери, не так?

Впрочем, бывают же люди, которым просто не суждено вести половую и вообще «мирскую» жизнь. Их предназначение – быть аскетами, учёными, духовными служителями, провидцами, шаманами… Может я – один из этих «духовных «людей?

Эти размышления подтолкнули меня к изучению психологии и философии, которые, к моему счастью, оказались так же включены в университетскую программу обучения и стали моими любимыми предметами. Я был глубоко благодарен отечественной системе образования за их наличие на нашей «технической» специальности.

Интерес к духовности был неразрывно связан с наркотиками. Понятное дело: духовным людям нужно расширять границы восприятия, чтобы видеть невидимое и познавать неведомое, а делать это проще всего с помощью психоделических веществ.

В то время интернет наполняли доказательства безвредности большинства галлюциногенов, особенно в сравнении с алкоголем. К тому же появилось понятие «психонавт» – тот, кто исследует душу, свой внутренний мир, при помощи психотропных препаратов. Это значительно облагораживало процесс принятия разного рода веществ – приятнее быть в собственных глазах исследователем, чем просто потенциальным торчком.

Внимательно изучив принцип действия различных препаратов и отчёты психонавтов об их употреблении, я составил список безопасных, не вызывающих зависимости веществ, которые хотел испытать на себе. Их воздействие варьировалось от лёгкой эйфории и галлюцинаций до полноценного путешествия в мир мёртвых, ради визита в который буддийские монахи медитируют по восемьдесят лет. По крайней мере, о таком писали в интернете.

Я рассказал о своём списке тому_самому _ одногруппнику. Он проникся моим интересом и стал доставать новые виды веществ. Для меня началась эра психонавтики, а проще говоря – регулярного искажения сознания. Под действием веществ ко мне приходило огромное количество «мудрых» мыслей и визуальных образов, которые на трезвую голову оказывались абсолютным бредом. В сочетании с зачастую болезненным «похмельем», это сильно разочаровывало. Но даже бред казался тогда ценным – как способ расшатать забитое родительским воспитанием, школой и программированием сознание скромного девственника. Я видел корень своих проблем в уме, а способ их решения – в безумии. В нём же – источник бесконечного вдохновения.

После ухода с форумов у меня осталось две подруги: Аня и Ева. Первая была ходячим генератором осмысленного бреда и казалась мне абсолютом творческой личности – того самого безумия, к которому я стремился. Со второй происходили по жизни странные и зачастую мрачные мистические вещи. Этому факту я тоже завидовал – ведь со мной ничего такого не случалось, но сама Ева наоборот стремилась вернуться к нормальной жизни.

В гостях у Ани мы подолгу чаёвничали, выдумывая бесконечные сюрреалистические истории и интерпретируя реальные явления самым невероятным образом. Ктулху, внеземные цивилизации, мозговые слизни, теории заговора, кэролловские мотивы, интернет-фольклор, совы и осьминоги сопровождали нас постоянно. Нам было весело, и смех наш практически не смолкал – казалось, что мы смеёмся над всем миром, и он просто тает под натиском бурного потока наших фантазий.

С Евой у нас обычно получались более серьёзные беседы о психологии, наркотиках, мистическом опыте и жизни вообще. Она поступила на психолога и впервые познакомила меня с работами Карла Густава Юнга на тему безумия и бессознательного, которое преподносилось там как колоссальное хранилище скрытого смысла.

Я приблизился к пониманию сути творческого процесса. Творец – это тот, кто заглядывает за грань безумия, но возвращается, чтобы дать людям новое, найденное там. Мне хотелось видеть в этом своё предназначение. Тем более что предпосылки были: я ни разу не терял себя, не растворялся в состоянии какого бы то ни было опьянения и всегда всё помнил. Но как адаптировать найденное «за гранью» к нормальному миру, сделать его понятным и полезным людям? Программирование и компьютерные игры виделись мне вполне адекватными средствами для реализации этой идеи, самыми современными формами искусства. Значит я на верном пути. Или почти на верном, ведь в вузе половина предметов были экономическими, то есть совершенно не интересными.

На третьем курсе произошла радикальная чистка – исключили около половины потока. В том числе – самых задорных и живых ребят из нашей группы.

Тот_самый _ одногруппник имел возможность реабилитироваться, но забрал документы добровольно – осознал, что выбрал специальность не по душе и что учиться через силу больше не намерен. Я смотрел на его довольное, сияющее как солнечный диск, лицо свободного человека и проклинал себя за то, что мне никогда не хватит смелости вот так вот взглянуть правде в глаза, перестать бояться армии, цепляться за этот заведомо ненужный диплом и красиво уйти. А он живописно рассуждал о своих перспективах: об откосе от военной службы, путешествиях автостопом, вписках у друзей, трудоустройстве с настоящей зарплатой, поступлении на специальность, которая действительно интересна…

Я тоже так хотел! И долго взвешивал все за и против. На одной чаше весов был военкомат, возможно – армия, укоры родителей и пугающая неизвестность свободы. На другой – ещё два с половиной года унылой и объективно вредящей здоровью сушки мозгов в погоне за синей корочкой, и ещё два года не менее унылой работы по распределению, – скорее всего, на захудалом госпредприятии.

Свобода действительно пугала меня – я не умел жить самостоятельно и отвечать за свою жизнь. И вообще с трудом представлял, каково это – ведь я никогда не жил отдельно от родителей, не путешествовал, да и не работал всерьёз. Зато подстраиваться и терпеть уже привык – это у меня получалось хорошо. В конце концов, откос от армии, скромная стипендия, уют знакомой родительской двушки и немного свободного времени для творчества – это не так уж и плохо – худо-бедно можно жить.