Саид Абишев - Ничего здесь да! Сказка путешествий

– В 12 быть на капитанском мостике с вещами, в 12—30 отправление.

Судно сопровождения, кренясь и подпрыгивая на всех морских ухабах, добралось до Сочи к вечеру, но порт уже закрылся до утра. А утром выяснилось, что пограничный контроль занят на другом судне и мы будем стоять в очереди неизвестно сколько.

Мактуб не оставлял нас ни на секунду.

И тут случилось то самое – главный смысл путешествия.

В каждом путешествии всегда есть незаметное событие, которое, если приглядеться, придает всей затее главный смысл. Как будто мы ездили не на съемки огромного судна по заказу крупной компании, которой был нужен фильм об исследованиях дна, а все специально выстроилось для крохотного событьица, которого, собственно, могло бы и не быть вовсе – и никто этого и не заметил бы.

Было утро, образовался штиль, и внезапно к нам пришли дельфины! В спокойной воде их было видно довольно глубоко.

Было ощущение, что они, развлекаясь, общаются с нами – выпрыгивали по одиночке и синхронно по 2—4, переворачивались пузиком; каждое их движение – мощь, волшебство и радость.

Они явно получали удовольствие от всего происходящего. По-моему, они еще и весело трепались – то ли с нами, то ли обсуждая между собой нас, бестолково носящихся с фотоаппаратами с борта на борт, с кормы на бак.

– Что они делают? – спрашивал молодой, еще неопытный дельфинчик.

– Это люди, вместо наслаждения моментом, они откладывают его в память своих коробочек, – отвечал старший – мудрый – дельфин.

– А зачем они это делают?

– Они будут переживать наше «сейчас» потом, в будущем, когда «сейчас» будет в прошлом. И будут это делать там, где этого никогда не было. И в этот момент они заменят свое «сейчас» на прошлое, на то «сейчас», которое уже кончилось.

– Вдобавок, они будут показывать прошедшее «сейчас» другим людям и другие люди будут переживать чужое «сейчас», которого у них не было, как свое, – добавил второй взрослый дельфин.

– Я запутался, это знание мешает мне радоваться! – пискнул молодой дельфинчик.

– Не морочь себе голову, знание всегда мешает радоваться… – грустно сказал Мудрый дельфин.

И они без сожаления выпрыгнули из нашего «сейчас» в свое, в котором нас уже не было – ведь мы не были частью радости их мира.

А мне очень хотелось получить именно вот такой – Тот Самый-Самый Кадр! – дельфин в высшей точке своего прыжка.

Между нажатием на кнопку и срабатыванием затвора проходит небольшое время – доли секунды, поэтому если нажать кнопку затвора во время прыжка – то дельфин успевает нырнуть. У меня есть множество кадров, где виден лишь всплеск и немного хвоста.

Я стал высматривать их в воде.

И вот был момент – я увидел дельфина, а он – у меня было ощущение – хитро смотрел на меня, улыбаясь своей беззаботной улыбкой от носа до хвоста, и явно ждал, когда же я его увижу и буду готов фотографировать – свой Тот Самый-Самый Кадр.

И даже его плавники по бокам были частью улыбки.

Я понимаю, что, скорее всего, он был занят своими делами, но пусть для этого фото будет такая легенда – он понял, что я давно хочу получить Тот Самый-Самый Кадр, и, дождавшись, пока я, разиня, наконец-то, его замечу, прыгнул – именно так, как мне было надо!

А я, поняв его движение, успел нажать кнопку чуть раньше прыжка, направив объектив с небольшим упреждением – туда, где дельфина еще не было и куда он должен был влететь через ту самую долю секунды!

Это был классический ДЗЕН! Микроскопический – длиной в выдержку затвора, в миг апогея траектории прыжка, такой – минидзен. Единение с вселенской гармонией в созерцании бесконечности этого мига. Совмещение моего чувства прекрасного с вселенским каналом Абсолютной Красоты, моего «сейчас» с «сейчас» дельфина. Совершенное животное в высшей точке своего удовольствия полета. Мое выполнение искреннего желания этот миг уловить.

Тот Самый-Самый Кадр!

Это явно был подарок Мактуба, карамелька из его щедрой ладошки, я абсолютно уверен.

Он не дал нам снять ПриборПриборыча – но в фильме он особо и не понадобился. Зато пригнал нам стаю дельфинов, когда мы подняли в воздух аэрокоптер с камерой – и у нас образовался незапланированный, но очень важный эпизод, который дал нужный объем и эмоцию всему фильму.

Откуда-то Мактуб про все это знал – и про Приборыча, и про эпизод – наверное потому, что он ближе всех нас находился к Автору Всех Сюжетов. Где-то получал Его подсказки, где-то подглядывал Ему через плечо, а где-то импровизировал на ходу.

Добрый и щедрый малый, радостный бесенок, резвящийся под Божьей дланью любимый внук Бога, Мактуб учил нас не строить иллюзий на завтрашний день, располагать тем, что есть и наслаждаться мгновеньем настоящего.

Мактуб тоже попал в кадр – его озорное «Да-да-да!..» блестит в одной из капель плещущегося в солнечных лучах счастья.

Еще на этом фото есть очень счастливый – отражающийся в мокром боку дельфина – я.

Вы спросите – а где же здесь Ужупис?

А кто поднял меня в 5 утра и заставил выйти на палубу?

Мое главное счастье – мое детство Алма-Ате. В одном небольшом дворе обычной 4х-этажной хрущевки были казахи, немцы (две семьи), русские, татары, евреи, уйгуры, корейцы, дунгане, и бог весть кто еще.

Сколько квартир – столько и национальностей.

Мы хорошо дружили все, и если кто-то и был изгоем – то только в силу своего характера, а не происхождения, и мы все понимали это.

В первом подъезде на 4м этаже жили мой ровесник и друг Олег, его старший брат – года на 4 – Костя, тетя Люся и дядя Витя – их родители.

В 3м подъезде на 3м этаже жила уйгурская семья, отец которой был шеф-поваром ресторана Кок-Тюбе. По казахстанским меркам – это как главный повар в Кремле.

Во втором подъезде на 1м этаже жил я.

Над нами жили татары – тетя Амина и ее непутевые дети Шафкат и Тарих.

Богатых среди нас не было. Шеф-повар иногда разживался продуктами – и, когда надо, щедро делился со всеми. Я их дунганскую лапшу до сих пор вспоминаю – одна длинная штука заполняла глубокую чашку до верха с горочкой, вкусная невероятно.

Когда в ресторан заезжало республиканское начальство – за ним присылали черную Волгу.