Холли Борн - Родственные души

На прошлой неделе я не проявляла никакого интереса к любой особи мужского пола в радиусе восьмидесяти километров, а сейчас истерично ревела из-за какого-то гитариста, с которым даже не целовалась. Она ни за что не поняла бы меня. Ведь даже я себя не понимала.

А затем наступил момент, когда я уже физически не могла больше плакать. Рыдания медленно стихли и превратились в икоту. Я обняла свои ноги и начала дышать, пока не успокоилась настолько, чтобы без опаски встать и подойти к туалетному столику. Села за него и заставила себя посмотреться в зеркало.

Я всегда очень любила свой туалетный столик в стиле семидесятых, с огромным зеркалом в витой раме, покрытой безвкусно яркой позолотой. Но в тот момент, опустившись на невысокую табуретку, пожелала, чтобы у меня его не было. Мое лицо распухло так, словно я выстояла десять раундов на боксерском ринге, а глаза превратились в маленькие щелочки. Волосы были зализаны назад, а кожа на лице покрылась красными пятнами, как у ребенка, который добрался до красной краски и которому она очень понравилась.

– Отлично выглядишь, Поппи, – пробормотала я.

Устало вспоминая последние несколько дней и стараясь определить, что же, черт возьми, произошло, я какое-то время просидела у зеркала. Неудивительно, что иногда чувства называют разрушительными. Я будто пережила автокатастрофу. Пренебрегла всеми тщательно выверенными убеждениями против мужчин из-за того, что повстречала какого-то парня с роскошными волосами.

Нет, Ной прав: дело не только в этом. Что происходит? Я попыталась убедить себя, что это уже не имеет значения, ведь чувства скоро пройдут. Потом забралась в постель, даже не почистив зубы и не ополоснув лицо, и погрузилась в беспокойный сон.

Большую часть вторника я провела в колледже, стараясь не привлекать к себе внимания и ни на кого не наткнуться. Как только прозвенел последний звонок, я поспешила на парковку, где меня ждала мама. После вчерашней фееричной истерики она назначила внеплановую встречу с доктором Эшли. В тот момент я рыдала слишком сильно, чтобы воспротивиться.

Я увидела, как мама с тревогой смотрит из машины. Я поняла, что очень сильно ее люблю. А потом – неизбежная волна вины. За то, что заставила ее так беспокоиться. «Это еще один аргумент в пользу того, чтобы заставить Ноя исчезнуть из моей жизни», – уверила я себя.

Я плюхнулась на переднее сиденье и натянуто улыбнулась.

– Привет, дорогая. Как прошел день?

Я растянула улыбку еще шире:

– Все отлично, спасибо.

Но мой ответ вызвал лишь взволнованный вздох. Она знала, что я вру. Экстрасенсорные способности родителей никогда не перестанут меня удивлять.

– Да? Узнала что-нибудь новенькое? Полагаю, это самое важное.

Я активно закивала:

– Да, кучу всего. На психологии нам рассказывали про парня, который показывал детям жестокое видео, а потом давал им кукол, чтобы посмотреть, будут ли они их ломать.

Мама выгнула бровь:

– Понятно.

Я включила радио, чтобы избежать дальнейших расспросов, и мы молча уставились в лобовое стекло, притворно наслаждаясь паршивым танцевальным треком, который неустанно играл на Радио Один. У него было какое-то глупое название – Short Attention Span [8] Short Attention Span дословно переводится как «короткая продолжительность концентрации внимания». , исполняла его группа ADHD [9] ADHD дословно переводится как «синдром дефицита внимания и гиперактивности». . И это не шутка. Фрэнк неделями уговаривал меня послушать его.

Когда мы подъехали к офису доктора Эшли, вернее, если называть вещи своими именами, к психиатрической клинике, я открыла дверь.

– Подожди, – дергая меня за плечо, сказала мама.

– Что такое?

Она залезла в сумочку и достала чек для доктора Эшли. Я посмотрела на сумму, написанную маминым витиеватым, но четким почерком, и меня окатило новой волной вины. Я не только заставляла ее чувствовать себя паршиво, но и доводила до банкротства. Возможно, мне стоило больше прислушиваться к словам доктора Эшли, а не стараться все время перехитрить его.

– Спасибо, – пристыжено произнесла я.

– Я заберу тебя попозже.

– Пока.

Она наклонилась и нежно поцеловала меня в лоб, а потом включила зажигание. Я неуклюже выбралась из машины и направилась к массивным дверям клиники.

Здесь приложили немало усилий, чтобы она выглядела как «нормальная», насколько это вообще возможно (учитывая значение этого слова). Администратор встречала вас широкой улыбкой, пока вы старались не обращать внимания на тщательный досмотр охранником на входе. Я еще не совсем выжила из ума, поэтому приходила сюда только днем. Но некоторые пациенты здесь жили.

Стены клиники выкрасили в веселый желтый цвет, повсюду расставили свежие цветы, чтобы перебить явственный больничный запах. В комнате ожидания даже положили популярные журналы вроде Vogue, в то время как в обычных клиниках выкладывали неинтересные разодранные выпуски «Домашнего хозяйства» десятилетней давности. «Ну, вероятно, это включено в счет», – предположила я. Что ни говори, им приходилось как-то оправдывать те огромные суммы, что они брали за лечение. А еще здесь все пропиталось притворным и чисто британским духом «А давайте сделаем вид, что мы не в психиатрической клинике», поэтому в комнате ожидания ты улыбаешься, киваешь всем, стараясь не обращать внимания на перевязанные бинтами запястья и расцарапанные лица, и при этом думаешь: «Хм, интересно, у них все в порядке с головой?»

Примерно через пять минут назвали мое имя. Я нерешительно постучалась в дверь кабинета доктора Эшли, хотя знала, что он ожидает меня. Еще одна странная и совершенно ненужная социальная норма при посещении врача.

– Входите, – услышала я и открыла дверь.

Он сидел в своем старинном кресле, за какое можно выручить кучу денег в шоу «В поисках антиквариата» [10] «В поисках антиквариата» (англ. Antiques ifoadshow) – британское телевизионное шоу, в котором эксперты по антиквариату приезжают в различные регионы Соединенного Королевства, чтобы оценить вещи, принесенные местными жителями. . Вообще, в комнате было не так уж и много предметов. Несколько невзрачных картин на стенах цвета магнолии, компьютер на столе. Между креслом доктора Эшли и «моим» – квадратный кофейный столик, в центре которого – предательская коробка с платками. Я поморщилась, вспомнив, через что прошла, когда была здесь в последний раз.

– Добрый день, Поппи.

Я неловко присела и начала хрустеть пальцами, притворяясь, что меня здесь нет. И ничего такого не происходит. Это не моя жизнь. На самом деле мне не нужна помощь психиатра.

– Добрый день.

Мы сидели в тишине добрых тридцать секунд, а потом доктор задал неизбежный вопрос: