Эмэ Бээкман - Чащоба

Иногда талантливые люди торопятся, раньше времени задирают нос, он же не считал зазорным стажироваться у знаменитостей, выполнял простую работу и мотал все на ус. У него хватало ума избежать преувеличенной самооценки неоперившихся специалистов: я созрел для деяний, потеснитесь, дайте место поиграться, скоро заткну за пояс всех знаменитостей.

Больше Лео не хотелось оставаться с глазу на глаз со своим призрачным соперником. Он оделся и с некоторым волнением подумал: давно я не бродил по летнему ночному лесу.

Он прошел на цыпочках до порога, оставил дверь приоткрытой и потихоньку спустился по лестнице. В ночной тишине старого деревянного дома потрескивания, поскрипывания и похрустывания могут обратиться настоящим концертом. Пройдя на кухню, Лео изумленно остановился: Сильви сидела у светлого окна и курила, перед ней стояла пустая рюмка из-под вина.

— Извините, — сказал Лео.

— Мне что-то не спится, — заявила Сильви. — Зимой отосплю то, что недоспала в белые ночи.

— Да, разумеется, — пробормотал Лео и шмыгнул на крыльцо.

Ему было недосуг задерживаться тут, наслаждаясь ночным покоем и благоуханием. Его беспокоило, что Сильви может из окна подглядывать за ним, возможно, не спят и другие сестры, высматривают, лица их белеют за темными стеклами, будто маски висят в воздухе: крадущиеся шаги Лео вспугнули их птичий сон и привнесли тревогу. Лео исчез среди яблонь, побрел по скошенной траве и отыскал тропку, ведущую через окружающие сад кусты в лес. В ольшанике под ногами захлюпало, Лео поскользнулся на размякшей почве, ухватился за хрупкие ветки, выломал себе прутик, хотя и не знал, будет ли он отмахиваться им от комаров или примется отпугивать лося, если тот, случаем, встанет на дороге.

Какой считать эту землю — хорошей или плохой, если все так удивительно перемежается: Лео уже шел посуху. Будто этот крохотный лоскуток создавался в хорошем расположении духа, и землю разбрасывали, доставая пригоршней из передника: направо побольше песка, налево — гравия, вперед — глины, назад — торфяной трухи.

Лео брел по папоротнику, ветки похрустывали под ногами, и он был уверен, что скоро, словно обрезанный, оборвется ельник, он окажется на краю клюквенного болота, и белое дыхание земли будет наплывать на него.

Когда люди селятся на новом месте, они искренне верят, что смогут основательно исследовать окрестности и тогда, по крайней мере в радиусе десятка километров, будут знать все как свои пять пальцев. К сожалению, лучшие свои намерения человек по большей части реализует лишь в воображении, в будничной жизни все до самой смерти топчутся на крохотном клочке земли. Лео надеялся в тишине ночного леса освободиться от подавленности, к сожалению, этого не произошло: мысли его продолжали спотыкаться на тесной вырубке, словно и не было раздольных полей.

Лео стало зябко, он засунул руки поглубже в карманы и остановился в нерешительности: ему вдруг надоела ночная сырость. Душа его ничуть не захмелела. Он и не собирался внушать себе, что вступил в святилище природы и охвачен благоговением. Мысли насильно увели его к тайной тропке: в чащобе между густыми ветвями стоит Ильмар. На обоих плечах, будто на вешалке, дулами вниз повисли автоматы. Смотри, как долго пришлось тебя дожидаться, слышится из беззубого рта удивленный возглас. Впалые щеки Ильмара залатаны высохшим свиным пузырем. Ильмар проводит рукой по своим ребрам, они стучат, словно деревяшки. На этот раз Лео без сопротивления принимает протянутый автомат, хотя ему ничего не стоит опрокинуть хилого Ильмара на землю и, не оборачиваясь и насвистывая, удалиться. Да, Лео взял бы автомат, чтобы нацелить его на самого себя. Тогда бы у Ильмара выдался радостный день, пергаментные щеки окрасились бы в свекольно-красный цвет. Он бы нетерпеливо топтался и шепелявил: ну, нажимай, не тушуйся, покажи, что ты эстонец и крепок, как сам черт.

Лео поворачивается спиной к елям и, подминая папоротник, спешит к дому. Он вынужден придержать себя, чтобы не налететь с размаху на дверь.

Затхлый воздух в этом старом доме спирал дыхание.

Между тем Сильви устроилась поуютнее, протянула ноги на другой стул, полы халата сложены на коленях.

Видимо, выхода нет, придется заводить разговор.

— Не утомляет ночное бдение?

— Знаешь, Лео, я боюсь умереть во сне, вот и сторожу свою жизнь, — усмехается Сильви.

Лео пожимает плечами. Эти страхи его не волнуют, он только что в чащобе в очередной раз стрелял в себя.

Он садится, прикуривает сигарету и разглядывает свои руки, при ночном свете они кажутся красивыми и молодыми — Лео перенял привычку Урве.

— От тебя тянет смоляным духом, ходил в лес, — говорит Сильви.

— Курильщики все не чувствуют запаха, — увертывается Лео.

Неловко тут же уходить, когда ты только что присел.

— Днем я не курю, лишь ночью, иногда, — извиняется Сильви, становясь как-то стеснительнее, и убирает ноги со стула. — Запахи влекут, придают человеку изюминку, позволяют угадать его тайны, — добавляет она через мгновение.

— Впечатлительные люди ищут в дымке ладана бога, — усмехается Лео.

— Не смейся, это очень серьезно.

— Да, конечно, кое-кто видел и летающие тарелки.

— Этим уже никого не удивишь, — говорит Сильви и принимается засучивать рукава халата. Она с таким старанием заворачивает скользкий шелк, словно это сейчас самое неотложное и важное занятие. Когда рукава наконец закатаны по локоть, она указывает большим пальцем в потолок и доверчиво добавляет: — С ними невозможно говорить о серьезных делах.

Лео искоса, краем глаза следит за Сильви.

Повсюду свои лагери, враждующие стороны.

Ему не хочется вмешиваться во взаимоотношения сестер, и он молчит.

— У них совесть чиста, дрыхнут, как мишки, — посмеивается Сильви.

Лео понимает — это мы вдвоем грешные.

— Связь явлений и запахов — не мое открытие, — замечает Сильви.

Почему-то ей представляется, что это его интересует.

— Мир слишком стар, чтобы в чем-то быть первооткрывателем, — вяло роняет Лео.

Вызывающее озабоченность явление: в последнее время ему все реже удается быть равнодушным до мозга костей. Вновь в ушах звенит необъяснимое напряжение. Хватит сожаления! Он не первый из тех, кто сокрушается о том, что творческий порыв остался позади. Мало ли что его блестящий проект существует только на бумаге. Никому не ведомо, сколько в мире ценностей, созданных человеческим разумом, которые по той или другой причине вынуждены пылиться в ящиках столов. Лео чувствует себя несчастным оттого, что его идея спустя десять лет пришла в голову другому человеку. Но, возможно, он и сам не был первооткрывателем? Может, кто-то раньше, например, в безнадежное и мрачное военное время изобразил на бумаге свой каменный корабль и этим возвысился над отупляющими серыми буднями и гнетущей бедностью. Творческий процесс сам по себе является платой за труд, придает жизни страсть, содержание, позволяет улетать туда, куда способна унести на своих крыльях одна только мечта, дает возможность приземлиться даже в другом, более гуманном и разумном временном измерении. Вообще: что значит первооткрыватель? Пустой звук! Блестящие идеи подобны космической пыли, которая более или менее равномерно опускается на многих людей. Все остальное — чистая случайность, как благоприятная атмосфера, так и определенная агрессивность личности, выступившей со смелым замыслом и пробившей его. Эти обстоятельства не подвластны воле.