Сара Пеннер - Тайная лавка ядов [litres]

Пока она рассказывала, я сидела неподвижно, представляя себе все: накрытый стол, пудинги и вечерние платья, инжирный ликер, мелкий зеленый порошок, таящийся в его тягучей темноте.

– Но потом я стала волноваться, – продолжала леди Кларенс, – подумав, что все, возможно, происходит слишком быстро и что она, охваченная похотью, позабудет о ликере и не выпьет требуемого количества. – Она помолчала, огляделась по сторонам. – Можно мне немного вина, чтобы успокоить нервы?

Я бросилась к буфету, налила ей бокал и поставила его на стол.

– Я запаниковала, Нелла, я думала, не отыскать ли их, не застать ли их вдвоем, не попросить ли ее присоединиться к дамам в гостиной. Но вместо этого я так и сидела, оцепенев, на своем месте, пока Мэриэл продолжала разглагольствовать о Лионе, и молилась, чтобы мой муж вот-вот вошел в комнату и сказал, что с ней, его дорогой кузиной, случилось нечто ужасное.

Леди Кларенс взглянула на пол и внезапно обхватила себя руками, содрогаясь.

– А потом я увидела призрак, приближавшийся по коридору. Призрак мисс Беркуэлл. О, я едва не закричала в голос! Я подавила крик, хвала небесам, – каким странным сочли бы это гости за ужином, – но вскоре выяснилось, что это никакой не призрак. То была она, во плоти. Я поняла это по пятну на ее шее, красному и воспаленному, как будто там только что побывали губы моего мужа.

С ее губ сорвался тихий стон.

– Она шла с выражением такого испуга на лице. Она такая юная и очень хрупкая. Она едва не упала на руки первому, кого увидела, брату лорда Кларенса, он врач. Он немедленно бросился прочь по коридору, откуда она пришла. Всюду были люди, все бегали туда-сюда, стоял страшный шум. Я услышала в холле возле библиотеки выкрики и голоса, что-то о том, что его сердце остановилось, и помчалась увидеть его. Он был полностью одет, слава богу. И, как я предполагала, на столике рядом с креслом стоял пустой хрустальный бокал. Должно быть, он выпил все, что там было. О, Нелла, я не знала, что все произойдет так быстро!

– Я сказала вам, что половина банки убьет его в течение часа. Сколько было в бокале?

Мучение на лице леди Кларенс уступило место чему-то вроде вины.

– Думаю, горничная использовала все, что было в банке.

Она издала вскрик, скорчившись на стуле, а я изумленно открыла рот; не удивительно, что он умер за считаные мгновения.

Но леди Кларенс, казалось, была огорчена поведением мисс Беркуэлл после случившегося не меньше, чем смертью мужа.

– Можете поверить, когда я сидела и смотрела на его мертвое тело, мисс Беркуэлл подошла ко мне, обняла меня и начала плакать? «О, леди Кларенс, – завывала эта девица, и от ее дыхания разило инжиром, – он был мне как отец!» Я подумала, что никуда не годится говорить такое, и едва не осмелилась спросить ее, с отцом своим она тоже любится?

Леди Кларенс в последний раз рассмеялась, жутким смехом, у нее ввалились глаза, будто рассказ отнял у нее все силы.

– И теперь я вдова богатого человека, я ни в чем никогда не буду нуждаться, кроме того, чего я хочу больше всего на свете, – ребенка. Как горько даже произносить это! У меня никогда не будет детей, Нелла, никогда!

Это я могла понять. Но кое-что в ее истории начало очень меня беспокоить.

– Вы сказали, что его брат, врач, первым к нему подошел?

Она кивнула.

– Да, добрый человек. Он объявил, что мой муж мертв, не прошло и пяти минут с тех пор, как мисс Беркуэлл в безумном страхе вбежала в столовую.

– И его не обеспокоил пустой бокал, стоявший рядом с креслом?

Леди Кларенс уверенно покачала головой.

– Он спросил о бокале, и мисс Беркуэлл немедленно заявила, что это ее бокал. Она сказала, что они были в библиотеке, мой муж хотел показать ей недавно приобретенный гобелен, поскольку ее в последнее время заинтересовали предметы текстильного искусства. И едва ли она могла открыть, что он пил из ее бокала, так ведь? Иначе стало бы ясно, что они не просто наслаждались искусством.

– А банка? – спросила я. – Вы ее где-то спрятали или уничтожили?

– Да. Моя горничная убрала ее на полку в дальней глубине погреба. Копаться там может прийти в голову только кухарке. Я избавлюсь от банки, как только смогу украдкой выйти. Возможно, сегодня вечером.

Я выдохнула с облегчением, благодарная за то, что сосуд остался спрятан. Но даже если бы его нашли, не все было бы потеряно; именно поэтому все банки и флаконы в моей лавке были гладкими, не считая выгравированного медведя.

– Хотя ее и нельзя связать со мной, – настойчиво произнесла я, – лучше сейчас же от нее избавиться.

– Конечно, – покорно ответила она. – Как бы то ни было, мне показалось любопытным, что вы делаете на банках гравировки.

Она аккуратно вытерла нос, собралась. Строгие манеры, которых придерживаешься всю жизнь, не забываются в одночасье.

– Всего лишь маленький медведь, – сказала я, указывая на баночку на ближайшей полке. – Вроде этого. Банки с виду так похожи. Представьте, если кто-то капнет из неверной бутылочки и не тот человек…

Я осеклась, устыдившись того, что едва не сорвалось у меня с языка, учитывая, что за историю она только что рассказала.

Но она, казалось, не заметила этого. Нахмурившись, она подошла к полке и покачала головой.

– На моей банке был этот значок, но было что-то еще. – Она подняла банку и повернула ее другим боком. – Нет, эти другие. У моей было что-то на обороте. Слова, я уверена.

По животу у меня раскатился тихий рокот, и я нервно рассмеялась.

– Нет, вы, должно быть, ошибаетесь. Какие слова я отважусь написать на банке с ядом?

– Уверяю вас, – сказала леди Кларенс. – На ней было что-то написано. Неровные буквы, как будто их нацарапали по глине вручную.

– Возможно, просто царапины? Или грязь, пустое, – предположила я, и давление у меня в животе подкатило к груди.

– Нет, – настаивала она, теперь в ее голосе звучало раздражение. – Я могу узнать слова, когда их увижу.

Она бросила на меня гневный взгляд и поставила банку обратно на полку.

Я слушала ее слова, но слышала их не полностью; тук-тук-тук звучало слишком громко, и история, которую только что поведала мне леди Кларенс, уже не казалась только ее бедой. Словно сама отпив из хрустального бокала со шпанской мушкой, я подавилась именем:

– Элайза.

Память моя начала проясняться. Вчера днем, незадолго до прихода леди Кларенс, Элайза выбрала банку, куда пересыпать порошок. Я не обратила на банку ни малейшего внимания, потому что все они, стоявшие в пределах досягаемости, были помечены только значком с медведем, и больше ничем. Только те, что стояли в глубине материнского шкафа, были другими.

– Элайза, да, где она сегодня? – спросила леди Кларенс, не подозревая, какая буря зарождается во мне.