Barbara Frischmuth - Мистификации Софи Зильбер

— Вы небось проголодались после плаванья? — благо­желательно спросил он. Софи кивнула, и он прибавил: — Ито ж, посмотрим, чем нас побалуют сегодня вечером.

Ужин протекал в более серьезном настроении, чем обычно, как будто новости со всего света привели эту пуб­лику в легкое замешательство, которое улеглось лишь медленно и постепенно, уступив место признанию свер­шившихся фактов. Кроме того, в тот вечер общество было в изначальном своем составе, включая фрейлейн фон Триссельберг,— Софи даже не заметила, как та вдруг оказалась за соседним столом,— а странные посетители, что обычно показывались только после еды, на сей раз отсутствовали.

Один лишь фон Вассерталь, несмотря на свой мечта­тельно-задумчивый взгляд, как всегда, пребывал в благо­душном настроении и пытался развлечь общество, расска­зывая анекдот за анекдотом.

На дворе так потеплело, что воздух, лившийся в рас­крытые окна, не приносил прохлады.

— Ну, довольны вы теперь? — спросил Альпинокс у дам, которые в перерывах между блюдами обмахивались салфетками.

— Наконец-то наступило настоящее лето,—начала дама по имени Розабель, а дама по имени Изабель продолжала: — В конце концов каждое время года должно прине­сти с собой то, что от него ждут.

— Я привыкла к совсем, иным температурам,— ска­зала темноволосая дама, с которой фон Вассерталь все еще иногда обменивался многозначительными взглядами.— Должна сказать, что я только-только начинаю согреваться.

— Уж эти мне восточные дамы,— саркастически за­метила фрейлейн фон Триссельберг, хотя и не слишком громко.— Им никогда не бывает достаточно жарко.— И она бросила насмешливый взгляд на фон Вассерталя.

— Пожары надо тушить,— возразил тот,— это обяза­тельство остается в силе, вы ведь тоже так считаете, ми­лая Розалия? — Он воспользовался случаем, чтобы поце­ловать руку Софи, словно извиняясь за то, что разговари­вал с ее соседкой через ее голову.

Дама-англичанка выглядела какой-то вялой. От пребы­вания на солнце веснушки, во время обеда еще почти не­заметные, темными точками усыпали ей лицо, и даже тень от ее огромной шляпы не могла их скрыть. Тепло насту­пило, пожалуй, слишком внезапно — заметила англичанка; сама она привыкла к более устойчивой погоде, правда, она не особенно страдает от этой перемены,— и она примири­тельно улыбнулась Альпиноксу, бросившему на нее оза­боченный взгляд.

После того как гости выпили по рюмке-другой, настро­ение немного улучшилось, хотя разговор угрожал опять свернуть на газетные новости.

— Людям надо наконец показать...— подал голос Драконит, на этот раз сидевший рядом с Амариллис Лугоцвет. Софи вздрогнула, увидев его.

— Так изуродовать вершину горы только для того, чтобы с нее удобнее было смотреть,— сердито продолжал он, но ни у кого не было охоты пускаться в разговор о новой дороге, которая должна была подводить вплотную к вершине высочайшей горы.

Ответила ему только дама с миндалевидными глава­ми,— она признала его критику справедливой, но прибави­ла, что разрушение этой горы — лишь относительно без­обидный симптом охватившей весь мир болезни. Болезни, которая, несомненно, приведет к гибели и уничтожению всего живого. Если не... Тут все как будто стали прислуши­ваться... Бели своевременно не принять необходимые ме­ры — спокойно, с улыбкой заключила дама.

Кое-кто испустил горестный вздох. — Просто невероятно, за какое короткое время челове­ку удалось захватить власть над всей живой и неживой природой,— продолжал Драконит.— Он потребляет и употребляет все, что дарует ему земля, и всем злоупотребляет. Искусственные горы, которые он воздвигает, скоро заменят собою настоящие, которые он сносит. Дамы и господа, если вы хоть ненадолго дадите волю своей фан­тазии, то без труда представите себе, в каком положении скоро окажемся мы все.

— Человек подавляет не только иные существа, но я себе подобных,— сказала фрейлейн фон Триссельберг.— Все, что может даровать природа, даже дичь, одни люди целиком присваивают себе, чтобы не дать попользоваться другим.

— И это тоже всего лишь частный вопрос,— заметила Амариллис Лугоцвет.— Если уж мы ломаем голову над проблемой, то должны рассматривать ее в более общем плане.

— А для этого,— взял слово фон Вассерталь,— надо иметь ясную голову. Поэтому я предлагаю сперва иску­паться в озере. Ночью вода теплая и приятная, и все озеро в нашем распоряжении.

— Купаться? Сейчас? — спросил Драконит.— Когда мы наконец-то перешли к делу?

Но предложение фон Вассерталя оказалось слишком соблазнительным — раздавшиеся там и сям восторженные возгласы показывали, насколько оно пришлось по сердцу дамам.

— Какая великолепная мысль, дорогой фон Вассер­таль,— прошептала фрейлейн фон Триссельберг.— В по­добных делах на вас и правда можно положиться.

Англичанка тоже облегченно вздохнула. — Нам всем будет полезно немного освежиться,— за­метила она.— Просто жара наступила слишком быстро. Это плохо влияет на самочувствие.

Софи это предложение повергло в некоторую растерян­ность, и пока гости допивали свои бокалы и двигали стуль­ями, она соображала, идти ей с ними или нет.

— Но вы же не лишите нас своего общества, почтен­нейшая,— сказал Альпинокс, успевший меж тем поднять­ся и подойти к ее столу, чтобы шепнуть что-то фон Вассерталю.

— Вы полагаете, что и мне стоит...— Софи все еще бы­ла в нерешительности.

— Ну разумеется. Не теряйте времени зря. Кто знает, надолго ли нам удастся удержать такую хорошую пого­ду.— И он громко расхохотался,— можно было подумать, что внезапно наступившая жара — это целиком его заслуга.

— Ладно,— ответила Софи,— тогда я схожу за своими купальными принадлежностями.— Поднимаясь, она еще успела заметить, как Альпинокс и фон Вассерталь пере­мигнулись.

Софи надела купальник, который тем временем со­вершенно высох, а поверх него легкое льняное платье. Когда она снова спустилась вниз, ресторан был ужо пуст, в она тоже вышла наружу и направилась к берегу.

Стояла теплая, звездная летняя ночь, и, взглянув на небо, Софи увидела, как сквозь Вселенную пронеслась па­дающая звезда. Она невольно подумала о Клеменсе,— он теперь, наверное, в Греции, на острове, и, может быть, тоже видел эту звезду. Надо загадать желание, тихо сказа­ла она себе и загадала: «Чтобы мы с тобой жили в ладу». Она следила глазами за звездой, пока та не погасла.

Она стояла на белой, посыпанной гравием дорожке перед садиком ресторана и как раз намеревалась спустить­ся вниз на лужайку, выводившую прямо на пляж. Собст­венно, настоящего пляжа, насколько она помнила, здесь не было, только узкая полоска гальки,— единственное место на озере, где тянулись заросли камыша. Но вместо того, чтобы сделать хоть шаг вперед, она словно приросла к месту и напряженно вглядывалась в темноту перед со­бой, в которой угадывались очертания большою ясеня,— только дальше, над гладью озера, сверкавшей отблеском звезд, мрак рассеивался.