Александр Лекаренко - 2012

- Стоп. Откуда ты об этом знаешь?

- А кто об этом не знает? - Бранка пожала плечами.

И действительно, кто об этом не знал?

- Но пидарасы - люди, а не собаки, - заметил он. - Кто же их выращивает?

- Дьявол, кто же еще?

- Ты веришь в Дьявола?

- Только дурак не верит в Дьявола. Дьявол сделал так, что его тварям легко выдерживать чистоту породы - они не имеют дела с женщинами.

- Но им же надо размножаться?

- Они размножаются, как все люди. Но мужчина, родившийся от пидора - сам пидор. И всегда таким будет. А если не будет - то сдохнет, как собака, как борзая сдыхает, если ее не пускать в поле.

- Откуда ты об этом знаешь? - в очередной раз спросил он.

- А кто об этом не знает? - в очередной раз спросила Бранка.

И он не нашелся, что ответить.

Почему-то все всегда происходит очень быстро. Вот когда ты сидишь и раздумываешь о том, как это могло бы быть - тогда это происходит медленно. А когда это начинает происходить в реальной действительности - тогда это обрушивается, как лавина.

Бранка первой обнаружила рейнджеров и поняла, что это – рейнджеры, потому, что была иностранкой. В это интересное время, в этой интересной стране в камуфляж мог быть одетым и сельский тракторист, и вышедший на прогулку пенсионер, и бомж - но она-то об этом не знала. И потому, обнаружив сначала бликование бинокля, а потом и двух человек в униформе, сидящих на горе, она сделала то, чему ее обучали всю жизнь - сообщила старшему по команде.

Старший по команде взобрался на чердак и через щель между листами кровельного железа рассмотрел в свой старый цейссовский бинокль двух парней в камуфляже, рассматривавших замок через мощные военные монокуляры. Они слегка замаскировались - один был в черной куртке поверх камуфляжа, а другой - в серой, но из-под курток торчали глушители, миллиметров на девять, прошибающих любую бронезащиту, что очевидно выдавало спецназ. Да и лица у этих ребят были очень специальные, не местные лица, а у одного из них он без особого удивления обнаружил в ухе серьгу. Если бы он не видел таких ребят в Боснии, то вполне мог бы помахать им рукой и пригласить на чашку кофе - они выглядели, если бы не оружие, как пара студентов, откуда-нибудь из Упсалы. Но он видел их в Боснии и точно знал, для чего они сюда пришли. Его старый пистолет и “ижевка” не шли ни в какое сравнение с их автоматическими винтовками, поэтому следовало использовать военную хитрость, следовало создать у волчат впечатление, что в этот курятник можно залезть и вырезать его, ничем не рискуя. Он усмехнулся, слезая с чердака - у него была приманка, способная заставить пустить слюни даже матерого волка.

Через несколько минут приманка стояла голая, обливаясь ледяной водой под ослепительными лучами солнца, а охотник скрадывал дичь со своего наблюдательного пункта. Разумеется, он не рассчитывал, что разведчики спустятся с горы, чтобы наброситься на Бранку - он рассчитывал, что увидев, как вольно она себя ведет, они решат, что в доме нет мужчин или во всяком случае, таких мужчин, которых следует опасаться. Когда лица рейнджеров расплылись в совершенно мальчишеских улыбках, он их даже слегка пожалел, но тут же подавил в себе неуместное чувство.

Парни дождались, пока Бранка закончит свою гигиеническую процедуру, а потом один из них, оставив оружие напарнику, направился к замку. Охотник, якобы случайно выглянув во двор, встретил его радушной улыбкой, понимая, что второй номер целится ему в лоб.

- Здрясте, - сказал разведчик, улыбаясь в ответ. - Тьюрист, Италии, - он постучал себя пальцем в камуфлированную грудь. - Заблюдился, - и добавил, переходя, почему-то на немецкий. - Их бин Альпинист.

- О! - понимающе закивал, уходя с линии прицела, охотник, простой горный житель и старенький папа очаровательной дочки. - Прошу заходить. У меня есть телефон.

Озираясь и не переставая с придурковатым видом улыбаться, рейнджер прошел вслед за ним в апартаменты. Охотник не совершил ошибки, но он недооценил волчонка, повернувшись к нему спиной, чтобы взять лежащий на камине радиотелефон. Грохнул выстрел, и, мгновенно обернувшись, он увидел падающего рейнджера с обнаженным ножом в руке и Бранку с дымящимся ружьем, стоящую в дверном проеме. Все, как оно всегда и бывает, пошло не по плану. Он выдернул из-за пояса пистолет, из которого собирался по-тихому пристрелить разведчика и сунул его в руки Бранке: - Стой у двери! - а сам, выхватив у нее ружье и патронташ, метнулся на чердак. Существовало очень мало шансов, что номер второй не услышал выстрела из охотничьего ружья. Теперь, если он профессионал, то уйдет к руководству для доклада. А если дурак - то придет сюда, чтобы осуществить акт возмездия.

Номер второй оказался дураком, каким на его месте оказался бы любой нормальный солдат - он пошел выручать напарника или то, что от него осталось. Охотник понимал, что номер второй не будет атаковать через открытое пространство двора, а зайдет с торца здания, где не было ни окон, ни дверей и где лес подходил почти вплотную. Но дырявая насквозь крыша именно в торцевой своей части оказалась вполне целой и ему пришлось выламывать доски стволами ружья, а когда он отогнул кусок ржавого железа, то встретился глазами с номером вторым. Они выстрелили одновременно и оба промахнулись. А пацан с серьгой в ухе оказался совсем не глуп и не попытался уйти в лес - он бросился в мертвую зону и моментально исчез из сферы досягаемости. Теперь его следовало ожидать внизу, из одного из десятка окон или через дверь. Андрей понимал, что если парень войдет внутрь, поливая все впереди себя из автоматического оружия, или если у него есть гранаты - тогда все, хана. Поэтому он сломя голову бросился вниз, чтобы встретить его на входе.

Он считал себя опытным человеком, и не без оснований. Но то, что он увидел внизу, парализовало его, как маленькую девчонку, которая увидела раздавленного машиной котенка. Собственно, сначала он услышал визг. Такой визг, какой бывает, когда режут свинью. Потом он увидел Бранку и этого несчастного парня - они выглядели, как любовники. Потом, в луче солнечного света, падающем из распахнутой двери, он увидел розовый веер крови. А потом он понял, что Бранка, обхватив солдата руками и ногами, перегрызает ему горло.

Он очень хорошо знал, что такое ненависть. Но нельзя так убивать человека - даже врага. Он сделал шаг назад, поднимая стволы, и упал, сильно ударившись задницей об пол. Он ненавидел себя, но ничего не мог с собой сделать - ноги подкосились. Бранка поднялась на ноги, ее черный комбинезон почему-то был спущен до пояса, по подбородку, между грудей, по животу текла кровь, глаза у нее были совершенно белыми, она повернулась и вышла в распахнутую дверь, в сияние солнца, а солдат несколько раз вздохнул, как бы засыпая, и умер.