Пауль Куусберг - Происшествие с Андресом Лапетеусом

Товарищи повернулись к нему спиной.

Ну и пусть. Он ничьей дружбы не вымаливает. Один пойдет своей дорогой.

Хотя Лапетеус пытался оправдать себя, старался сделать вид, что ему наплевать на поведение бывших фронтовых друзей, настроения это не подняло. Самочувствие становилось все хуже.

Чего от него хотят? Чтобы он пресмыкался перед Пыдрусом и Паювийдиком? Какое они имеют право обзывать его флюгером, относиться к нему как к человеку, выпрашивающему сочувствия? Считать его эгоистом, которого не интересует ничего, кроме собственного «я»?

Нет и еще раз нет!

Так уверял себя Лапетеус. Словно для придачи веса своему решению, он стукнул ладонью о стол, выпил рюмку коньяку и встал. На какой-то момент показалось, что сумел успокоить себя. Что отношение к нему бывших друзей действительно пустяк, который для него ничего не значит. В конце концов, его никто не упрекал, все осталось в рамках вежливости.

Лапетеус заставил себя думать о другом. О том, что утром можно бы поехать на побережье. И сразу выйти в море. Уж какой-нибудь щуренок попадется. И морская форель может клюнуть.

Именно в то мгновение, когда он подумал о форели, хватающей блесну, он вдруг ощутил омерзение к самому себе. За то, что заставляет себя думать о рыбной ловле и пытается уйти от собственных мыслей.

Он беспокойно потоптался вокруг стола, поднялся наверх, в комнату, куда Реэт перенесла все его вещи, вернулся вниз. Что-то подгоняло его, возникали беспокойные, колющие, обвиняющие мысли.

«Нервы действительно никуда не годятся».

Несколько раз повторил это вслух. Испугался собственного голоса, огляделся вокруг.

— Кого я боюсь? — буркнул он себе под нос.

Кроме него, дома не было ни души.

Нет, он не может оставаться один. Это Лапетеус ощутил подсознательно. Он должен предпринять что-то для своего успокоения, для того, чтобы заглушить это ужасное ощущение, что ты жил не так. Жил неправильно, мелко.

Словно придя к какому-то решению, Лапетеус вышел в прихожую, надел пальто. Взял ключ от гаража, запер дверь дома. Люстра осталась гореть. Он не заметил этого, хотя три стосвечовых лампы посылали сквозь широкое окно комнаты лиловый, желтый и зеленый свет.

Мелькнула мысль, что нехорошо сейчас садиться за руль, ведь выпито рюмок десять, если не больше. Но все же он распахнул двери гаража. У Лапетеуса не было твердого намерения куда-то ехать. Он ощущал лишь потребность что-то делать, чтобы отвлечь свои мысли от того, о чем он сейчас панически боялся думать.

Мотор завелся сразу. А иногда приходилось пользоваться ручкой, аккумулятор садился.

Лапетеус выехал из гаража. Остановил машину. Закрыл гараж. И здесь забыл погасить свет.

Он медленно ехал по пустой улице.

Выезжая на аллею Победы, не посмотрел вправо, и на него едва не налетело быстро мчавшееся такси. Теперь он ехал еще осторожнее.

В центре города машин почти не было.

Лапетеус бесцельно ездил с улицы на улицу. Обнаружил, что у него нет ни одного друга, к кому можно прийти в любое время, который понял бы.

Мысли, от которых он пытался убежать, всплыли снова. Лапетеус резко увеличил скорость. К черту осторожность.

Обнаружил, что выехал на Нарвское шоссе. Тут же созрело решение поехать в Пирита. Припомнилось, что там жена собиралась ночевать у подруги.

В дом подруги Реэт он не попал. Новенький индивидуальный дом остался глухим на его звонки и стук.

Где Реэт?

Ах, все равно. Пусть даже в постели у кого-нибудь!

Возвращаясь из Пирита, Лапетеус еще прибавил скорость.

Впереди шла грузовая машина. Лапетеус решил обогнать ее. Взял влево и тут же заметил, что со стороны города приближается «Москвич». Фары шедшего впереди грузовика бросали на него яркий сноп света.

Мелькнула мысль, что он должен притормозить и взять вправо. Тут же он заметил, что поравнялся с грузовой машиной и уже не может больше свернуть. Встречная машина приближалась с невероятной быстротой и словно увеличивалась до гигантских размеров. Внезапно он совершенно ясно увидел человеческие лица, и они заслонили для него все остальное.

За рулем сидел Хаавик.

Глаза у Виктора были вытаращены, рот открыт: он, наверное, закричал.

Рядом с ним виднелось лицо Реэт. Оно было белое как бумага и неподвижное.

Все это Лапетеус увидел в одно мгновение.

И вдруг все стало ему безразлично.

ПРОИСШЕСТВИЕ С АНДРЕСОМ ЛАПЕТЕУСОМ

М., «Советский писатель», 1965, 244 стр.

Тем. план вып. 1965 г. № 591

Редактор А. О. Тамм

Художник X. К. Аррак

Худож. редактор В. И. Морозов

Техн. редактор Н. Д. Бессонова

Корректор Л. Н. Морозова

Нымме — пригород Таллина, лесопарк, зона индивидуального строительства. (Здесь и дальше примечания переводчика.)

Курсы аспирантов — курсы, где готовились младшие офицеры в буржуазной Эстонии.

Кильгас — фамилия владельца текстильной фабрики в буржуазное время.

«Железная нить» — название фабрики ниток.

Аэгвийду — местечко неподалеку от Таллина, где первое время после войны стояли части Эстонского гвардейского корпуса.

«Голос народа», эстонская республиканская газета.

Кайтселийт — Союз обороны, военизированная фашистская организация в буржуазной Эстонии.

Липник — младшее офицерское звание в армии буржуазной Эстонии.

Сепик — сорт хлеба.

Так в буржуазное время называли литровую бутылку водки.

На Вышгороде была резиденция буржуазного правительства.

Великой державой в шутку называют печать.

Геродес — строительная фирма.

Лайдонер, Реэк — генералы эстонской буржуазной армии, реакционные политические деятели.

В эстонском языке нет родов, нет, естественно, и различий в мужских и женских фамилиях.

Пятс — последний президент буржуазной Эстонии.

Традиционная эстонская песня с пожеланием долгих лет жизни.

Проуа — обращение к замужней женщине, соответствует слову «мадам».