Хамза Есенжанов - Крутое время

Хаким готов был обнять и расцеловать остробородого только за то, что он шепнул тогда: «Тебя хотят убить». Хаким и не подозревал, что именно этот тихий, мирный мужик когда-то спас от смерти Мендигерея. «Он, как хранитель, посланный мне судьбой», — думал Хаким.

— Вы мой избавитель, Иван Андреевич. Спасибо, — сказал он, волнуясь.

— Я хотел помочь тебе ночью бежать, на привале. И сам хотел заодно с тобой. Но ты опередил, так что себя благодари, не меня. Как зовут тебя, сынок?

— Хаким, а фамилия — Жунусов.

Хаким ехал не спеша, чтобы Аманкул не потерял их.

«Значит, Хаким пристал к большабаям, — думал между тем Аманкул. — Далеко пойдет, высоко взлетит. Даже самого хана Жаншу красные вышибли из Кзыл-уя. Теперь не сын толстосума Шугула, а сын хаджи Жунуса станет править народом. Он добьется! Не зря с детства в Теке сидит. Недаром все в рот ему заглядывают, когда он говорит. Да-а, покойный отец тоже не был простаком. В словесной схватке самого Шугула в пот загонял. И сын, дай бог время, всем уездом управлять будет. Не зря назвали его Хакимом» [11] Хаким — мудрый повелитель, наставник. .

Он поднял винтовку, хотел было выстрелить разок, но не осмелился. «Попаду еще в кого-нибудь, беды не оберешься. Да еще и прикладом стукнет. Даже дрянное ружьишко, из которого птиц бьют, и то как даст — кувырком летишь. Винтовка верблюда свалит за версту», — самому себе говорил Аманкул, осторожно поглаживая ствол.

Табунщик догнал всадников и сразу заговорил с Гречко:

— Тамыр, не успеешь сварить мясо, как твои братья доскачут до устья Ащи. Сейчас, дай бог не соврать, они, бедняжки, скакали мимо зимовья Сасая Омиралы. А до зимовья Омиралы отсюда, из Кара-Мектепа, самое малое — десять верст. В прошлом году, во время курбан-анта [12] Религиозный праздник весны. , мы на скачках оттуда коней пускали. А куда эти скачут? Неужели мимо Шалкара отправятся в Теке?

Аманкул ничего не понял из происшедшего. Но Хакиму понравились бойкость и любопытство табунщика. «А что, если взять Аманкула с собой в отряд? Из него получится отличный связной: куда надо — мигом доскачет, что надо — достанет. Джигит он верный, ездить на коне никогда не устанет».

— Аманкул, насчет Кзыл-уя ты ничего не приврал? — спросил Хаким.

Аманкул обиделся.

— Из-за того, что Жанша удрал, я же у тебя денег не прошу! Или тебе не нравится, что казаки удрали из Теке? Если я вру, так почему Шугул хочет свои табуны в Уйшик угнать? Если у его знатного сына все было бы прекрасно, зачем ему перевозить сноху в аул? Ты как маленький рассуждаешь. А я-то надеялся, что из тебя выйдет большой начальник! — возмущенно выговаривал табунщик.

— Молодец, Аманкул! Но только ты так и не догадался, что вон те русские чуть не убили меня. Если бы не ты, может быть, я лежал бы с пулей во лбу. Они дезертиры, драпают из Теке.

— Я так и думал! — цокнул языком Аманкул. — А почему этот тамыр бросил винтовку?

— Если хочешь, могу тебе ее подарить, — сказал Гречко. — Бери!

Амахйкул вспыхнул от счастья. Он был уверен, что винтовок достойны только воины.

— Бери, Аманкул. Храброго джигита оружие украшает. Учись защищать себя и других, — сказал Хаким.

Тяжелые времена настали для Калена.

Обезумевшие от страха домашние рассказали ему о Хакиме, попавшем в лапы казаков-дезертиров.

Кален направился к дому хаджи Жунуса, чтобы узнать, как забрали казаки Хакима, и, если возможно, послать за ним погоню. Едва показался учитель в двери, как старуха Балым заголосила:

— Забрали моего Хакима!.. Нурума тоже нет! Одна осталась с двумя ребятишками…

Мальчики испуганно прижались к зарыдавшей матери. Маленький Адильбек, расторопный, бойкий на язык, удивленно уставился на учителя черными глазенками.

— Учитель-ага, я русских не испугался ни чуточки. Как увидел, что из дома Акмадии едут к нам трое русских, я взял все бумаги и алтыатар [13] Алтыатар — револьвер. Хакима-ага и спрятал в подпол. Много бумажек!

— Очень хорошо сделал, Адильбек, ты настоящий джигит. Как это сказать по-русски?

— По-русски? По-русски… — начал Адильбек и запнулся.

— По-русски в таких случаях говорят: «Молодец!». Молодец, Адильбек!

Разговаривая с учеником, учитель старался скрыть от него свои слезы.

— Ты, Адильбек, уже настоящим джигитом стал. Когда нет твоих старших братьев, ты во всем можешь помочь матери. Очень хорошо, что ты спрятал бумаги брата. А алтыатар никому не показывай.

— Нет, нет, не покажу. Чтобы не заржавел, я его положил в старую войлочную шляпу, — сказал мальчик.

Учитель одобрительно погладил его по спине и обратился к старухе:

— Успокойтесь, дженгей, бояться, я думаю, нечего. Казаки отстали от своего полка и попросили Хакима показать дорогу.

— Ай, не знаю, о чем думать — не знаю… Разбрелись мои сыночки-верблюжата…

Всхлипывая, старуха принялась разжигать для учителя самовар.

— Я сейчас пойду к Асану, дженгей, и отправлю его за Хакимом. Если казаки проедут мимо Саги, значит, они остановятся в Дуане. Асан опередит их и на остановке встретится с Хакимом. Я еще и Сулеймена с ним пошлю.

Пока Кален утешал старуху, Адильбек юркнул в подпол и вытащил кипу листовок.

— Вот, учитель-ага, желтые бумажки Хакима-ага.

Кален взял листок желтой грубой бумаги, которой обертывают махорку, пробежал по первым строчкам воззвания совдепа и взглянул на подписи. «Опять Бахытжан. Первым подписался. Жив, значит, старик. Сидит в тюрьме, а голос по всей степи расходится».

Учитель пошел к Асану и попросил его с порога:

— Асан, постарайся догнать ХакимаI Если надо будет, не оставляй его, поезжай вместе.

Проводив Асана, учитель заторопился домой: надо было прочесть воззвание рыбакам и отправить листовки дальше, к учителям школы Уйректы-Куль.

По дороге домой ему опять повстречался Адильбек. Кален встревожился.

— Случилось что-нибудь, мой мальчик?

— Да нет, ничего не случилось, учитель-ага. Я Жумаю кучелябу принес. Мы на лисиц охотимся, — точно опытный охотник, ответил Адильбек. — Вчера я ездил на песчаный холм и видел там двух лисиц. Земля промерзла, в долинах сплошной лед. Мышей стало мало, и лисицы пойдут на приманку. Как только выпадет снег, они к самому аулу подойдут и будут скулить, как голодные щенки.

Кален покачал головой: его всегда поражало, что самый маленький его ученик рассуждал, как взрослый.

— Ну, а при чем тут кучеляба, Адильбек-ау? Разве капкан хуже?

Мальчик понял, что учитель не смыслит в охотничьем деле, и снисходительно объяснил:

— Лисица хитрая и осторожная, в капкан не попадет. Поэтому мы ее травим кучелябой, в мясо кладем. Меня Су-леймен научил. В прошлом году они с Нур-ага хотели отравить собаку. Положили кучелябу в бараньи легкие и зарыли в золу. Через три дня легкие стали черными от яда. Я тоже нашел у матери в торбе под изголовьем кучелябу, отрезал кусочек, завернул в мясо. Завтра с утра отправим-с я к Красным Пескам. До самой Кос-Обы дойдем, там много лисьих нор.