Пиримкул Кадыров - Бабур (Звездные ночи)

— Сейчас пришла весть! Враг, словно осенний дым, стелется по земле. Приближаются к Куве! Теперь очередь за Андижаном!.. Вы хотите, чтобы верные ваши беки вместе с Андижаном отдали врагам и мирзу Бабура? Нет! Пока я жив…

Шеримбек подъехал к Бабуру, взял повод его коня:

— Я ваш дядя, мой мирза, я вам предан, разрешите мне увезти вас отсюда!

Бабур так и не вник в то, о чем толковал ему Шеримбек. Но придавленная горем душа его, измученное жаждой тело предпочитали сейчас открытые просторы закрытой душной крепости. Поэтому Бабур не сопротивлялся. Касымбек опять запротестовал:

— Мой мирза, матушка наказывала совсем другое…

— Кутлуг Нигор-ханум не полководец! — прервал его Шеримбек, продолжая упрямо поворачивать Бабурова коня.

Но и Касымбек отличался упорством: он подъехал к Бабуру и опустил руку на шею его лошади:

— Ваша матушка, наша госпожа после похоронной церемонии прибудет в Андижан. Уже завтра она будет здесь. И бабушка ваша желала переехать в крепость. Где же они найдут вас?

Бабур немного пришел в себя. Спросил Шеримбека:

— Так куда мы намереваемся ехать?

Шеримбек прошептал на ухо:

— К Алатау поедем. В Ош. Может быть, в Узген.

Бабур не желал утаивать этот путь от Касымбека.

Тихо сообщил ему:

— Будем где-нибудь по дороге на Ош. Скажите матушке.

— Я сначала поговорю с беками в крепости, мой амирзода! Я разузнаю их настроения.

— Лучше всего вам встретиться с моим учителем, с Ходжой Абдуллой.

— Будет исполнено!

И Касымбек повернул коня к крепостным воротам.

Плотный коренастый нукер наблюдал за этим спором сквозь зубцы крепостной стены. Когда Касымбек быстро двинулся к воротам, нукер не спеша спустился с надвратного навершия и отправился к своему хозяину Ахмаду Танбалу…

В середине большого урюкового сада стояла баня с куполом, выложенным плитками. Хозяин сада Якуб-бек в знойные летние дни отдыхал в Одной из ее комнат, изнутри украшенной, будто приемная во дворце. Сейчас на почетном месте здесь восседал Ахмад Танбал.

Он налил из большой тыквянки кумыс в пиалу с цветами шиповника, выпил, крякнул, ладонью вытер желтые усы.

— Пусть простит меня аллах, нынче я нарушил пост, — сказал он спокойно, — Пока сюда ехал, от жажды язык прилип к нёбу. Чуть в обморок не упал, с коня не свалился.

— Нынче вам грех дозволен, — усмехнулся Якуб-бек. — Коль необходимо, так простительно… Вы решились, уважаемый, на трудное дело. Но если вам повезет и мирза Джахангир взойдет на престол, вы станете его самым доверенным лицом. Визирем первым, не правда ли?

Ахмад Танбал внутренне возликовал от такого своего будущего. Толстый Якуб-бек улыбался. Во рту не хватало двух передних зубов, — улыбка получилась еще веселей. А глаза смотрели испытующе: «Не забудешь ли ты о том, что в этом опасном предприятии участвую и я?»

Ахмад Танбал насторожился:

— Господин бек, мы с вами оба из моголов. Настала пора покончить с господством барласов в Фергане. Пришел наш черед. Я признаю вас самым большим из наших могольских беков. Если по воле аллаха я и стану визирем, вы будете и тогда моим единственным другом и наставником.

— Да свершится воля аллаха! — произнес довольный Якуб-бек и огладил свою коротко остриженную бороду.

Ахмад Танбал отодвинул в сторону пиалу и, обернувшись на дверь, прислушался.

Вошел нукер, низко поклонился.

— Суюнчи, хозяин, суюнчи! — сказал он, выпрямившись. — Мирза Бабур не зашел в крепость, повернул от крепости.

— Вместе с Шеримбеком?

— Точно так!

Для Ахмада Танбала весть была и впрямь радостной. Из кожаного кошелька он вынул золотую монету, бросил ее на порог. Коренастый нукер торопливо поднял монету, мгновенно сунул за пазуху. Опять поклонился благодарно. А потом по знаку Ахмада Танбала вышел, плотно закрыв за собой двери.

Ахмад Танбал, прибыв в Андижан, остановился сразу у Якуб-бека. Но не ему первому сообщил он о гибели мирзы Умаршейха, а Шеримбеку — суетлив и легко возбудим Шеримбек. И простоват: поверил голубю, которого послал ему Ахмад Танбал, чтобы самому остаться в тени.

— План, составленный по вашему совету, удался как нельзя лучше! — благосклонно сказал Ахмад Танбал хозяину дома.

— Да, Шеримбек теперь хорошенько «избавит от опасности» своего племянника. Из кожи вон будет лезть, чтоб превратиться в самого приближенного бека Бабура, за Алатау его увезет, слава аллаху…

— А мы… мы теперь… до слуха народа доведем известие о побеге Бабура… убежал, мол, от опасности. Пусть узнают, как оставил Бабур в такой миг родной Андижан. После этого… после этого мирза Джахангир взойдет на престол.

Якуб-бек все гладил и гладил бороду.

— Самое удобное место, чтоб распространить слухи, — базар, — сказал он. — У меня есть подходящие торговцы, они поговорят.

— Да, но никто не должен знать, что слухи исходят от нас!

— Будьте спокойны, господин Ахмад-бек. Мы умеем хранить тайны…

Население Андижана и без того волновали слухи — один мрачней другого. Приближение вражьих войск держало людей в страхе, а там, где страх, там и слух. Шептали друг другу, что «повелитель кинулся с обрыва в реку и не сегодня, так завтра враги захватят город». Потом пошло повсюду: «Мирза Бабур струсил, сбежал, оставил нас на произвол судьбы». В самый разгар торгового дня одна за другой начали закрываться лавки в торговых рядах на крытых базарах. Откуда шли слухи, никто не знал толком, но люди слушали, пересказывали, прибавляли новые страшные подробности. Наконец стали говорить, что пала крепость Ахсы и что повелителя сбросили с обрыва. Тайные осведомители поспешали к градоначальнику, доносили, что нового услышали сегодня.

Ударились в панику беки: известие Касымбека о смерти повелителя укрепило их страх перед врагами, а грядущие перемены на троне заставляли думать совсем не о военных делах. У градоначальника Узуна Хасана от сумятицы слухов голова закружилась. Вздорные слухи, но ведь кто там знает…

Беки собирались и — ничего не предпринимали.

— Счастье покинуло нас, господа, — плакался градоначальник. — За стенами враги, в крепости суматоха. Ничего не знаем, ни к чему не готовы. Не напрасно, значит, мирза Бабур ушел, так и не войдя в крепость.

— Может быть, и нам надо бежать? — спросил с иронией мавляна Абдулла.

Ходжа Абдулла славился чернотой волос и большой ученостью. Он был влиятельным пиром андижанских беков. И мирза Бабур считал себя его мюридом, поэтому Узун Хасан не мог ответить чернобородому грубо. Смолчал.

— Надо возвратить мирзу Бабура, пока он не отъехал слишком далеко от Андижана, — сказал Касымбек.

— Я хорошо понимаю мирзу Бабура, — Ходжа Абдулла оглядел собравшихся. — О нет, он не бежал от страха. Он уехал от нас, чтобы проверить нашу верность себе. А слухи на базаре — призыв к смуте. Призывают же — смутьяны. Вот от них базар раньше нас узнал о гибели повелителя.