Хидыр Дерьяев - Судьба (книга первая)

В первой книге «Судьба» перед нами предстаёт многоликая яркая картина быта и жизни туркменского аула предреволюционных лет. Читатель знакомится с отличительными чертами семейного уклада, с суровыми и мудрыми обычаями туркмен патриархально-родового времени, с особенностями пастушеского, сельскохозяйственного и домашнего труда. Ему интересно, узнать, как совершается феодальное судопроизводство, как ткут знаменитые туркменские ковры, какими бывают туркменские вёсны, зимы и осени ?как проходят весёлые шумные празднества-тои.

Описания автора точны, ярки и выразительны. Они привлекают внимание своей жизненностью, колоритностью и ёмкостью изобразительных средств. Таковы, например, суровые, полные риска, отваги и лишения будни пастухов Мурада-ага и Чопана-ага, свадьба Берды и Узукджемал, судебное заседание в ди-вале и др. Тяжкий труд, праздник, забавное происшествие — все описания пленяют непосредственностью, глубиной изображения. Приглядитесь, с каким знанием и непридуманными подробностями рисует писатель шумный восточный базар Мерва. Словно взяв читателя за руку, он неторопливо проводит его вдоль торговых рядов, показывает караван-сараи, чайханы, лавчонки мелких ремесленников, и ты становишься очевидцем целого ряда торговых сделок, жульнических афёр и махинаций, присутствуешь на традиционном бое петухов, лакомишься душистыми дынями, аппетитным пловом и, самое главное, выносишь массу впечатлений от всего увиденного и услышанного.

Писатель старается раскрыть — в этом как раз замечательная особенность дарования X. Дерьяева — все основные события в романе в связи со свободным, нестесненным изображением быта, личной жизни героев. Это позволяет ему выделять наиболее важные сюжетные линии, заострять внимание на тех эпизодах, которые необходимы для понимания авторского замысла.

Реалистические описания аульного быта, полная страсти и захватывающего драматизма история взаимоотношений Берды, Узукджемал, Аманмурада тесно переплетаются с показом глубоких социальных противоречий, возникающих в туркменском ауле.

Перед читателем развёртывается целая галерея типических образов: ишаны, баи, казн, дайхане. Каждый герой наделяется автором индивидуальными, присущими только ему чертами. Портретные характеристики точны, не многословны. X. Дерьяев старается не давать сразу полного внешнего облика героя: каждая чёрточка его характера находится в процессе постоянного изменения в зависимости от развития событий.

В характерах таких героев, как Бекмурад-бай, Аманмурад, арчин Меред, Сухан Скупой, ишан Сеидахмед, звериный собственнический эгоизм выступает проявлениями безобразного и злого. Они лишены всяких моральных устоев. Грубая чувственность, развращённость правит ими в отношениях с женщинами. Ради удовлетворения своих животных желаний они не останавливаются ни перед насилием, ни перед обманом.

Аманмурад грубо похитил Узукджемал, жестоко — надругался над ней. Ишан Сеидахмед вместо защиты несчастной девушки пытается елейными речами, сентиментальными мусульманскими притчами из корана убаюкать её, склонить к сожительству. Арчин Меред стремится восстановить честь рода, вырвать Узукджемал из ненавистного ей дома Бекмурада-бая для того, чтобы… жениться на ней.

Частнособственническая психология искажала, уродовала и людей труда. Она рождала в туркменском ауле сословную замкнутость, родовую и племенную рознь.

Стремление к собственному благополучию толкает бедняка Аллака на подлость. Он соглашается за деньги убить такого же, как сам, бедняка Дурды, вставшего на путь мести баям за гибель отца, и лишь в последний момент отказывается от своего намерения, раскаивается. Автор верно и психологически убедительно раскрывает напряжённую борьбу чувств, мыслей, переживаний, происходящую в душе Аллака. В этой борьбе побеждают нравственно здоровые и чистые начала, унаследованные им от народа: справедливость, честность, прямота, правдивость.

Этими качествами наделены все положительные герои. У Дерьяева человек прекрасен не только богатством и напряжённостью внутренней жизни, он красив и внешне. Красота героев романа раскрывается в их жизненной убедительности, характерности. В процессе чтения «Судьбы» всё время сохраняется ощущение красивого человека. Узукджемал красива тем, что внешняя привлекательность сочетается в ней с внутренним духовным богатством, чистотой и благородством идеалов, стремлением к правде и верности своему любимому. Берды красив в своей юношеской непосредственности, порывистости, в стремлении найти правду, жестоко расправиться с сильными мира сего, которые тиранят таких же бедняков, как он.

Широкая картина народной жизни в романе «Судьба», драматизм и острота конфликтов, трагичность судеб многих героев, спокойный и величавый тон повествования предъявили переводчикам И. Ходжаеву и В. Курдицкому серьёзные требования, с которыми они справились вполне. Переводчики следуют авторскому замыслу, ритмическому строю повествования, передают особенности лепки характеров, построения сюжета, диалога, описаний.

Обычно трудно бывает судить по переводу о языке произведения. Туркменская критика как одно из достоинств романа отмечала его великолепный язык. В данном случае в это нетрудно поверить. В переводе В. Курдицкого и И. Ходжаева гибкость, народная красочность и меткость языка, его соответствие характерам героев или настроению переданы по-русски в достаточной мере.

Трагически звучит конец первой книги романа. Мир прошлого ещё цепок и силён, противоречия, столкновения враждебных сил в туркменском ауле носят крайне суровый, ожесточённый характер, и автор не боится сказать по этому поводу самую горькую истину. Но герои романа настойчиво ищут пути к правде новой действительности.

Как-то сложатся их судьбы? Об этом знает пока, лишь автор,

О. Кузьмин.

Спустившись из своей заоблачной ледяной колыбели, Мургаб плавно несёт жёлтые воды на север. Река ратоборствует с пустыней, и цветущие оазисы на пути этой борьбы — живое свидетельство победы жизни над слепой силой песков.

Пройдя несколько сотен километров по равнине, Мургаб натыкается на скалистую возвышенность, и облик его сразу меняется. Как храбрый джигит решительно бросается в схватку, так и Мургаб, пенясь, клокоча и бурля, грудью разбивает вставшую перед ним преграду. А побеждённые скалы мрачно нависают над водой, и в их чёрной неподвижности, кажется, навек застыло удивление перед всепобеждающим упорством реки. Откуда им знать, скалам, что недобрая мощь пустыни в конце концов берёт верх, и щедро, до конца исчерпавший себя Мургаб десятками мелких рукавов бесследно теряется в песках. Может быть, не разбейся он на эти рукава и протоки, он одолел бы и пустыню, но у каждой реки, как и у человека, своя судьба.