Вадим Собко - Залог мира. Далёкий фронт

Припадая к влажной земле, Таня ползла под проволокой. Несколько десятков сантиметров пространства потребовали очень много времени. Наконец колючая проволока осталась позади. Теперь Таня ползла по широкой полосе земли между колючей проволокой и внешним поясом — обычными проводами, по которым проходил ток высокого напряжения.

Если её сейчас заметят — бежать некуда. Тогда останется одно: броситься на провода.

Таня ползла, попрежнему прижимаясь к земле. Вот, наконец, и провода высокого напряжения — последняя, самая страшная преграда на пути к свободе. Таню охватила нервная дрожь. Усилием воли она заставила себя успокоиться. Прижавшись к земле, она отдыхала перед решающим движением.

Тишина. Огромная напряжённая тишина. Даже ветер улёгся, притих. Таня слышала шелест травы, едва уловимый звон вибрирующих проводов.

И вот, в эту тишину, незаметно вплёлся далёкий гул. Где-то высоко в небе шёл самолёт, его моторы гудели с каждой минутой всё громче. Таня прислушивалась, пытаясь определить по звуку, чей это самолёт и в какую сторону он летит.

В эту минуту она больше всего боялась, чтобы прожекторы не принялись ловить самолёт. Тогда на земле станет светлее и часовые могут заметить её.

Но вместо прожекторов темноту прорезала зелёная ракета. Описывая плавную дугу, она медленно падала с самолёта на землю. Видимо, немецкий лётчик, не сумевший пробиться к Лондону и к береговым базам, решил посмотреть, что делается под ним на земле.

Во всех концах лагеря застрочили пулемёты. Огненные нити трассирующих пуль протянулись к невидимому самолёту. Стреляли и часовые на вышках.

В свете ракеты немецкий лётчик увидел бараки и огонь пулемётов, — удачный случай сбросить бомбы.

Пока горела зелёная ракета, Таня боялась пошевелиться. Она лежала на голом месте, каждая пуговица на её платье была ясно видна. Но её спасло то, что часовым было не до земли. Они стреляли вверх, стараясь отогнать немца.

Ракета погасла. Моторы невидимого самолёта приглушённо урчали. Послышался неприятный пронзительный свист: лётчик сбросил бомбы.

Таня сжалась в комок, втянула голову в плечи. Сухой свист нарастал, и хотелось сравняться, совсем слиться с землёй…

Земля всколыхнулась от тяжёлых ударов. Над головой Тани просвистели осколки, пронеслись комья земли. Четыре бомбы, одна за другой, упали на лагерь. И одна из них попала в барак, где на соломе лежала большая соломенная кукла, прикрытая пальто Джен Кросби.

Но Таня не видела этого. Её поразила наступившая сразу смертельная тишина. Не слышно стало моторов самолёта, исчез тихий звон натянутых проводов.

Неужели бомбы где-то порвали провода? А может, это ей только кажется, потому что оглушающий взрыв лишил её слуха?.. Тогда — смерть, смерть от одного прикосновения к проводам.

Но раздумывать нельзя, решаться надо сейчас, немедленно, пока в лагере не поднялась тревога.

Словно бросаясь в пропасть с высокой скалы, Таня ударила рукой по проводу и прижала его к земле. Она ждала мгновенного испепеляющего удара, но его не было. Тогда, не теряя ни секунды, уже не боясь этих холодных, влажных от ночной росы проводов, она вышла за ограду.

Спотыкаясь, теряя дыхание, она быстро пробежала в лес и упала на землю. Только тут она оглянулась.

В лагере разгорался пожар. Яркое высокое пламя охватило барак, возле которого суетились люди. Таня не знала, что горит как раз барак № 7, где она находилась, что начальник лагеря, подойдя к пылающему бараку, сказал:

— Вот мы и избавились от этой девчонки. Удачно!

Таня не знала этого, и потому тревога не покидала её. Впереди был тяжёлый путь к Лондону, к советскому посольству, требовавший исключительной осторожности. Один неправильный шаг мог лишить её с таким трудом добытой свободы.

Таня поспешила как можно дальше отойти от лагеря. Она шла часа два, прошла километров восемь. По пути попался ручеёк, и она долго шла по его каменистому дну, чтобы сбить преследователей, если её будут искать с собаками. Потом снова вернулась на шоссе.

Впереди загудели моторы машин, и Таня опять пошла лесом. Начинался рассвет. Итти становилось опасно.

В аккуратно расчищенном лесу каждый участок был огорожен и обозначен табличкой, которая гласила, что это лес частный и гулять здесь воспрещено. Но Таня нашла тихое местечко в густых кустах тёрна и пролежала здесь весь день. Это был день неимоверного напряжения нервов. Таня всё время ждала погони. Дуновение ветра, шелест листвы, треск сухой ветки казались ей то человеческими шагами, то тяжёлым дыханием уставшей от бега собаки.

Днём в Лондон итти нельзя — её, безусловно, будут ловить, о ней будут знать все полисмены. Кроме того, её измятая одежда может привлечь внимание. Ночью тоже опасно: по дороге ходят патрули.

Значит, надо итти вечером, в сумерки, когда на дороге ещё довольно много людей и отдельный прохожий не привлечёт к себе внимания и в то же время достаточно темно для того, чтобы помятая одежда не бросалась в глаза.

Лёжа в своём убежище под кустами, Таня с нетерпением ждала вечера. Она пыталась уснуть, но нервы были так напряжены, что сон не приходил, несмотря на усталость.

Наконец сумерки опустились на землю. Таня вышла из лесу, отряхнула платье и быстро пошла по направлению к Лондону.

На её пути лежал дом Кросби. Таня узнавала места, где они гуляли с Джен. Ей стало страшно. Казалось, будто этот дом сторожит её, что предательство, родившееся в нём, проникнет на улицу и станет на её пути.

Таня с трудом сдерживала себя, чтобы не бежать. Вот уже показался за тяжёлой тёмной зеленью дом Кросби. Девушка шла, затаив дыхание, глядя только на затемнённые окна. Этот дом казался ей последним препятствием на пути к спасению.

У входа в поместье Кросби Таня заметила какое-то движение. Её шаги стали совсем бесшумными, — она боялась обратить на себя внимание.

Подойдя ближе, она увидела у ворот большую тёмную машину.

Вместо фар светились маленькие синие лампочки, зажигаемые на стоянке для того, чтоб никто не наскочил на машину. И в этом слабом свете Таня увидела красноармейскую пилотку на голове шофёра.

Она остановилась, проверяя себя. Да, она не ошиблась, шофёр, действительно, был в красноармейской пилотке, он что-то протирал в машине. Ещё не веря своему счастью, Таня нерешительно приблизилась к автомобилю. В скупом свете фонарика над радиатором был виден красный флажок с серпом и молотом.

— Это товарищ Марков приехал? — вдруг решившись, спросила Таня у красноармейца.

Шофёр подозрительно посмотрел на девушку.

— А зачем вам товарищ Марков?

— Это моё спасение! Скажите мне! — воскликнула Таня.

Видимо, не столько её слова, сколько тон, каким они были произнесены, повлиял на шофёра.