Рабиндранат Тагор - Крушение

Сверху, от Хемонкори, последовало приглашение.

— Мать, своим благочестием вы славитесь на весь Бенарес, — сказал он, приветствуя почтенную женщину. — И я пришел засвидетельствовать вам свое уважение. Другой цели у меня нет. Моя внучка заболела, и я хотел бы пригласить вашего сына к ней. Но оказалось, что его нет дома. Тогда я решил, что не уйду, пока не увижу вас.

— Нолин сейчас вернется. Подождите немного, — предложила Хемонкори. — Уже поздно, я прикажу покормить вас.

— Чувствую, что вы не отпустите меня без угощения, — ответил дядя. — Люди всегда узнают во мне любителя вкусно поесть. Все, кто меня знает, прощают мне эту слабость.

Хемонкори с радостью угощала дядю.

— Приходите ко мне завтра на обед, — пригласила она. — А сегодня я не могла хорошо угостить вас, так как не ждала вашего прихода.

— Когда у вас будет что-нибудь вкусное, вспомните старого брахмана, — шутил дядя. — Кстати, я живу недалеко от вас. Если хотите, я возьму с собой вашего слугу и покажу ему свой дом.

Теперь дядя часто навещал Хемонкори и вскоре стал своим человеком в ее доме.

Во время одного из его посещений Хемонкори позвала к себе сына и оказала ему:

— Нолин, ты не должен брать с господина Чокроборти деньги за лечение.

— Он готов выполнить желание своей матери раньше, чем она его выразит, — рассмеялся дядя. — Ваш сын — благородный человек: узнает бедняка о первого взгляда.

В течение нескольких дней дядя о чем-то шептался с дочерью и, наконец, однажды утром оказал Комоле:

— Сегодня мы с тобой пойдем купаться на Дошашомедх-Гхат.

— А ты, диди, пойдешь? — спросила Комола Шойлу.

— Нет, дорогая, Уми сегодня нездоровится.

После купанья дядя повел Комолу другой дорогой.

Пройдя немного, они увидели пожилую женщину.

Она медленно шла, неся кувшин, наполненный водой из Ганга.

— Дорогая, поздоровайся с этой женщиной, — сказал дядя, обернувшись к девушке. — Это мать нашего доктора.

Комола от неожиданности вздрогнула. Она с глубоким почтением взяла прах от ног матери Нолинакхи.

— Кто эта девушка? Какая красавица! Прямо сама богиня Лакшми! — восхищалась Хемонкори, подняв покрывало, закрывавшее лицо Комолы, и разглядывая ее смущенное лицо. — Как тебя зовут, девочка?

Комола собралась было ответить, но дядя перебил ее:

— Имя ее Харидаси. Это дочь моего двоюродного брата. Она сирота и живет с нами.

— Не навестите ли вы меня, господин Чокроборти? — предложила Хемонкори. — Пойдемте ко мне сейчас.

В доме Хемонкори дядя уселся в кресло, а Комола опустилась рядом на пол.

— Моя племянница очень несчастна, — заговорил дядя. — На следующий день после свадьбы муж ее решил стать санниаси и покинул ее. После этого она с ним не встречалась. Единственное ее желание — посвятить себя служению богам и поселиться в Бенаресе. Но я живу не здесь, у меня служба, я должен работать, чтобы прокормить семью. И у меня нет возможности устроиться здесь вместе с ней. Вы бы очень выручили меня, если бы согласились оставить ее в своем доме. Она была бы для вас вместо дочери. Если же вам будет неудобно, вы всегда сможете отослать ее ко мне, в Гаджипур. Но я уверен, через дня два вы поймете, что она истинная жемчужина, и не захотите расстаться с ней и на минуту.

— Что ж, я согласна, — сказала Хемонкори, так как предложение дяди пришлось ей по душе. — Буду рада оставить у себя такую девушку. Много раз я пыталась взять на воспитание какую-нибудь чужую девочку прямо с улицы. Но они не могли привыкнуть ко мне. Теперь я получила Харидаси. Вы можете быть вполне спокойны за нее. Вам, конечно, от многих доводилось слышать о моем сыне Нолинакха. Он — прекрасный сын, но, кроме него, у меня никого нет.

— Все знают Нолинакху-бабу, — заверил ее дядя. — И я рад, что он находится при вас. Я слышал, что с тех пор, как утонула его жена, он живет почти отшельником.

— Что было, то прошло, — отвечала Хемонкори. — Лучше не вспоминайте о том случае. Дрожь охватывает меня, когда я о нем думаю.

— Раз вы согласны, я оставляю Харидаси у вас. А теперь разрешите откланяться. Иногда я буду навещать ее. У Харидаси есть старшая сестра, — она зайдет познакомиться с вами.

Когда дядя ушел, Хемонкори подозвала Комолу:

— Подойди ко мне, дорогая. Дай я посмотрю на тебя. Ты еще совсем дитя. Бросить такую красавицу! Есть же каменные души на свете! Молю судьбу, чтобы он вернулся. Всевышний не для того дал тебе красоту, чтобы она пропадала зря.

Старая женщина взяла Комолу за подбородок и поцеловала ее.

— Здесь у тебя не будет сверстниц. Не заскучаешь ли ты со мной? — спросила она.

— Нет! — ответила Комола, подняв на Хемонкори свои большие кроткие глаза.

— Не могу придумать, чем бы тебя занять на весь день, — продолжала Хемонкори.

— Я буду для вас работать.

— Ах ты, маленькая негодница! Работать на меня! У меня на свете один-единственный сын, да и тот живет, как санниаси. Хоть бы раз сказал он мне: «Мама, мне нужно то-то и то-то… Я хотел бы съесть вот это» или «мне это нравится». Как я была бы тогда довольна и ни в чем не стала бы ему отказывать. Но он ни разу не сделал так. Он совсем не оставляет себе денег, которые зарабатывает, и скрывает от всех, что помогает беднякам. Дорогая, ты будешь рядом со мной круглые сутки, и я хочу предупредить заранее, что тебе надоест слушать, как я хвалю сына. Но к этому придется привыкнуть.

Сердце Комолы радостно забилось, и она опустила глаза, чтобы скрыть свое волнение.

— Какое же придумать для тебя занятие? — размышляла Хемонкори. — Шить умеешь?

— Не очень хорошо, мать.

— Ну и ладно, я буду тебя учить. А читать умеешь?

— Умею!

— Отлично! Я без очков уже ничего не вижу. Будешь читать мне вслух.

— Я умею еще готовить, — сказала Комола.

— Увидев твое лицо, лицо Дурги, всякий подумал бы, что ты хорошо стряпаешь. До недавнего времени я сама готовила еду для себя и Нолина. Но с тех пор, как я заболела, Нолин готовит себе сам, чтобы не принимать пищи из чужих рук. А теперь, воспользовавшись твоим согласием, я положу конец его стряпне. Не возражаю, если ты будешь готовить и для меня, когда я сильно заболею. Только что-нибудь попроще. Дойдем, дорогая, я покажу тебе кухню и кладовку.

Хемонкори повела Комолу знакомиться с их небольшим хозяйством. Когда они пришли на кухню, Комола решила, что это самый подходящий момент спросить позволения приготовить обед. Услышав просьбу девушки, Хемонкори улыбнулась.

— Царство хозяйки — ее кухня и кладовая, — сказала она. — От многого пришлось мне отказаться в жизни. Только это у меня и осталось. Но так и быть, готовь сегодня ты. Постепенно я все хозяйство передам в твои руки и смогу всецело посвятить себя служению всевышнему. Но от домашних дел не отойдешь сразу. Кухня — дело в доме немаловажное.