Чары Аширов - Старый вождь

Хаджимурад вынул из хурджуна валеную папаху и стал разглядывать её:

— Нет, в здешних краях таких не носят, потом, в родных местах её наденешь, — он сунул папаху обратно в хурджун, который прикрепил к седлу.

Мурад спрыгнул со своего ишака и надел на Джапаркули свою новенькую коричневую папаху. Сам же взял его старую-престарую.

Джапаркули благодарно посмотрел на своего сверстника, не зная, что и сказать этому доброму парню. Но на помощь ему пришёл Хаджимурад:

— Спасибо тебе, братишка Мурад-джан, да вознаградит тебя аллах за такую щедрость и доброту!

Хаджимурад вскочил в седло, протянул руку Джапаркули и помог ему усесться рядом с собою.

— Мурад! — обернулся к парню Хаджимурад, — а ишака как-нибудь незаметно отправь к отаре Замана.

— Ладно, я его немного подгоню, а там он сам найдёт к ней дорогу. Благополучного пути вам! — совсем как взрослый напутствовал гостей парнишка.

Неожиданное исчезновение Назара встревожило всю его родню. Обеспокоенная мать утром обратилась к невестке:

— Тыллагозель, что-то не видно нашего Назара? Куда бы он мог деться так рано?

Тылла, прикрывая рот яшмаком, тихо ответила:

— Не беспокойтесь, никуда он не делся. Уехал в пески посмотреть овец. А я ненадолго схожу к отцу, — сказала она свекрови и торопливо вышла из дома.

Такой поспешный уход невестки не успокоил мать Назара, а ещё больше насторожил: «Тыллагозель, наверно, не хочет мне сказать, куда отправился среди ночи сын, а сообщит об этом своему отцу и заодно, возможно, о чём-то важном посоветуется с ним. Моя невестка — характером в отца. И сыновья и дочь старого вождя не жалеют сил для родного племени, для своего села. Да ведь и Назар такой же, вряд ли он поехал ночью в пески лишь для того, чтобы на овец поглядеть, наверно, ему предстоит выполнить что-либо более важное… От меня, вероятно, скрывают всё», — раздумывала мать Назара.

Тыллагозель молча переступила порог отцовского дома. Сазак подумал: «Видимо, неспроста явилась в такую рань…»

— Доченька, что там у тебя случилось?

Тылла неторопливо поведала отцу, как на рассвете куда-то из дома уехал Назар.

Старый вождь в задумчивости погладил бороду:

— Так тебе и не сообщил, куда и с кем отправляется?

— Мне сквозь сон вроде бы слышалось, что его кто-то окликал возле кибитки: «Назар… Назар…» Но я тут же снова задремала и не заметила, как он взял оружие и вышел во двор. Лишь от цокота копыт и встрепенулась, кинулась к двери и даже в темноте разглядела двух удаляющихся всадников… — рассказала отцу Тылла.

— Конечно, в предрассветной мгле трудно разглядеть человека, — рассуждал вслух Сазак, — но всё же куда и с кем он мог уехать? Не с братьями ли бека? Впрочем, вряд ли он поехал бы с этими людьми, Назар ведь хорошо знает, что они враждуют с нами. А не заметила ли ты в какую сторону ездоки отправились? — обратился он к дочери.

— В пески они направились, — ответила Тылла.

— Ну если в пески, то ничего особенного, может и вправду к овцам отправился, ведь если бы что серьёзное задумал, он бы обязательно посоветовался со мной. Иди, доченька, домой, только об отъезде Назара — никому ни слова. Всё вскоре выяснится, — успокаивал он дочь.

А самого Сазака не покидало беспокойство…

«Довлетяр злобный и хитрый человек. С Хаджимурадом ему, кажется, удалось расправиться, как бы подобная участь не постигла и Назара. Он сейчас решает, как к нам подступиться, с чего начать схватку. Говорят, бек то и дело повторяет: «В самый жаркий день лета лишу гамаков воды, чтобы и посевы их погибли, и сами они передохли!» Нет, мы этого не допустим, любой ценой отстоим свои права на воду. Бек, наверно, это чувствует. Поэтому прежде, чем сцепиться с нами, старается устранить наиболее надёжных защитников. Но вот уже и самые жаркие дни на подходе. Пора выяснять с беком отношения…»

Старик не мог успокоиться, позвал к себе старшего сына Оразгельды и рассказал об исчезновении Назара.

— Сыпок, если он до завтра не появится, придётся ехать на поиски парня. Обойдёшь отары, встретишься с чабанами, может, что-либо удастся выяснить? И сам не задерживайся, постарайся завтра же вечером и вернуться, да не забудь захватить с собой оружие.

Утром Оразгельды отправился в пески, расспрашивая встречных и тех, кто жил близ дороги, о парнях. Кое-кто видел здесь двух проезжих всадников, но куда они ехали не могли сказать…

Оразгельды поехал прямо, пересекая низины и барханы. Увидел в стороне большую отару и направился к ней. Чабан встревожился: «Раз едет прямо на меня, значит, что-то задумал». Затем быстро вскарабкался на ишака и стал удирать от всадника, да так, что лишь изредка мелькала в зарослях его белая папаха.

Оразгельды это удивило. «Ну и чабан! Интересно, чего это с ним?»

А чабан был уже далеко. Обернувшись, он заметил, как Оразгельды помахал ему папахой, подзывая к себе. Чабан немного постоял и двинулся к отаре…

— Уважаемый, что-то я не очень понимаю, зачем вы сначала от меня удрали, а затем, опомнившись, вернулись… — поинтересовался Оразгельды.

Чабан, кажется, уже пришёл в себя:

— Если хочешь знать, молодой человек, то у нас тут смертоубийство произошло… Из наших трое убиты, а хозяин отары тяжело ранен. В стане наших врагов, наверно, тоже немало убитых и раненых. Поэтому мне всё время кажется, что вот-вот и за мной придут враги, чтобы отомстить за свои потери. Об этом самом я как раз и думал, когда увидел вас на коне. А дальше сам уже не помню, как оказался на ишаке…

— Как вас зовут?

— Ишанкули, чабан Ишанкули…

— Но в таком отчаянном страхе ведь трудно же постоянно жить? — удивился Оразгельды.

— Верно говоришь, сынок! Очень трудно, постоянно опасаюсь кровной мести. Но что делать, в каждом селе, в каждом племени происходят кровавые схватки.

И тут уже люди готовы друг другу глотки перегрызть. Хорошо, что в нашу недавнюю схватку вмешались два храбреца и немного её усмирили, а то бы не избежать поголовной взаимной резни. Они очень доброе дело сделали.

— Да, всюду есть отважные джигиты, — задумчиво произнёс Оразгельды.

— Я видел собственными глазами этих парней, они мне доброе дело сделали, — и чабан поведал, как два молодых всадника сначала спасли отару от волчьей стаи, а затем уже самого чабана с сыном вырвали из беспощадных рук мстителей…

— Что же это за храбрецы, Ишанкули, не расскажете ли вы о них поподробнее? — поинтересовался Оразгельды.

— Почему же о хороших людях не рассказать. Они не похожи на здешних ребят, очень уж нарядно одеты, — и чабан рассказал всё, что помнил об их одежде и о них самих.

— Один из них походит на знатного хана, поэтому имени его спросить я не решился… да и ханы наших мест так хорошо не одеваются. Правда, и слуга его не бедно одет, — расхваливал своих спасителей чабан.