Самсон Шляху - Надежный человек

Эксперт вышел, погруженный в раздумья, похоже забыв о том, где находится и с кем разговаривает.

У Лилианы перехватило дыхание. Заметив на полочке стакан, забытый Кыржэ, она схватила его и одним глотком выпила оставшуюся там воду.

— Пожалуйста, пусть мама придет на свидание! Пусть обязательно придет!

Но Кыржэ не слышал ее — тяжелая железная дверь уже захлопнулась за ним. Что можно было сделать? Только упросить маму… Другим путем передать что‑либо на волю невозможно.

Она поднялась с постели, прислонилась щекой к холодному железу двери. Крикнула:

— Надзиратель! Надзиратель!

Но у нее задрожал голос, стали подкашиваться ноги. Повалившись на пол, она даже не смогла запахнуть халат.

Кудрявый… Только она так называла его… открыв тайну одному–единственному человеку. Человеку? Нужно поскорее подняться с пола.

Эксперт–криминалист проходит по длинному однообразному коридору, освещенному ломаными лучами солнца — кто знает, сколько препятствий пришлось им преодолеть, прежде чем заглянуть сюда… Он шел, отмечая глазами двери камер, наплывавших с каждым его шагом, скользя взглядом по замкам и глазкам на серой стальной обшивке дверей…

На пути ему повстречался Дан Фурникэ, удрученный, с низко опущенной головой. Его сопровождал надзиратель. Парень не заметил эксперта, и тот сам взял его за локоть. Они отошли в сторону.

— Господин Кыржэ, умоляю вас…

— Я догадываюсь, мой юный коллега, о чем ты хочешь просить меня, но не могу исполнить просьбу. На этот раз — не могу. С минуты на минуту должна прийти ее мать, поэтому не будем сейчас беспокоить… Пусть дождется свидания.

— Хотя, бы на минуту. Только взглянуть… Дело носит такой характер… в общем, не могу даже объяснить...

— Это не в твоих интересах. По правде говоря, и не в моих. Сейчас она доведена до такого состояния! Ты же, сознательно или бессознательно, можешь спутать карты — у девушки очень хрупкая, доверчивая натура. Кроме того, за каждым нашим шагом следит этот старый волк Кранц. Ты сам знаешь, что ему не так уж много нужно, в особенности когда речь идет о тебе. Прекрасно понимает, что ты не слишком надежен, не очень устойчив. Давно подозревает, что вся эта история с Томой Улму — не более как фарс, фикция. Поскольку ты — единственный источник, из которого поступили сведения о Кудрявом… Неужели не догадываешься? Иными словами: ты подсунул нам другого человека, с целью скрыть следы истинного Томы Улму. Дошло до того, что дело Лилианы, которую он объявил «святой девой», тоже может обернуться против тебя. Поэтому советую остерегаться, не попадаться ему на глаза.

— Хотя бы на минуту, господин Кыржэ, только посмотреть, — снова стал просить Дан. Он по–прежнему выглядел так, словно не мог избавиться от какой‑то тяжкой думы. — На одну минуту, не более…

— Да перестань ты, в самом деле! Отвяжись — и без того слишком распустился в этой конторе нравов! Сгинь с глаз! — вырвалось у Кыржэ, хотя он тут же сдержался, постарался скрыть злость. — Тебе не нужно видеть ее, поверь.

Он внезапно остановился посреди коридора.

— Все еще не ухватил сути? — Кыржэ словно бы пытался скрыть какой‑то недостаток, давший знать о себе самым неожиданным образом. — Ну ладно: моя главная добыча, вернее, не моя — наша… — уклончиво процедил он. — Одним словом, операция, занявшая так много времени и ставшая известной высшим инстанциям, оказалась… Чего мы в конце концов добились? Даже в меня, допрашивающего, арестованному удалось вселить сомнения.

— Вы в самом деле арестовали Тому Улму? — вздрогнул Дан. — В самом деле? Но как это вышло? — Спрашивал, он в то же время более всего боялся услышать ответ на свой вопрос.

— Наверно, слишком внимательно слушал военную сводку, оттого и стал таким забывчивым! — Кыржэ испытующе посмотрел на парня, затем отвел глаза. — Сколько б я ни смотрел ему в глаза — все время кажется, будто лечу в пропасть. В них как будто нечистый вселился… будь он проклят, этот Кудрявый! Нет, нет! — Он энергично взмахнул рукой, не давая перебить себя. — Я не собираюсь удирать. Пусть уж об этом мечтает Косой.

Дан вздрогнул, машинально приостановился. Однако тут же испугался, что отстанет от Кыржэ.

— У него и в самом деле вьющиеся волосы? — спросил он, как будто не разобрав последних слов эксперта. — Значит, тут не только одно воображение. Ну и как, что‑нибудь получается?

— Посмотри ему в глаза, попытайся разобрать, что в них скрыто! — сказал Кыржэ, продолжая шагать по коридору своей странной походкой. — Если представится возможность, поставлю у двери, посмотри, что за глаза у этого Томы. Пригодится, даже для «Полиции нравов». И не только Кудрявого стоит посмотреть. Уже доставлена и Елена Болдуре — молчит, будто глухая стена. Что ее ожидает? Проклятье! От них сейчас целиком зависит и моя судьба. У тебя, стажер–соблазнитель, какие‑то надежды еще остаются. Быть может, разжалобишь, вызовешь сочувствие. Имеешь к этому склонности. Что ж касается меня… — Он застыл, точно его одолело внезапно тяжелое предчувствие. — Если не удастся выполнить приказ шефов — крышка. — И снова оцепенел, как будто перед глазами замелькали видения одно страшнее другого. — Забудь о ней! Да, да, забудь… Скажи лучше, не напал ли на след немца, убежавшего из лагеря? Где, наконец, листовки, которые собирались печатать? Что с шапирографом?

Он громко окликнул надзирателя.

— Запирай, я ухожу! Проведи к выходу господина Фурникэ. — И договорил, переступая порог камеры: — Только смотри, не вздумай исчезнуть. Будь здесь, если вызовем, иначе…

Кранц сидел в углу на своем складном стуле, прямой как жердь, и следил глазами за арестованным, который ходил по камере, заложив руки за спину. Арестованный был в бумажном костюме, надетом прямо на голое тело.

— Сколько можно молчать, играть в простака, господин Тома? — принялся разглагольствовать Кыржэ. — Было бы куда лучше, если б вы родились на свет глухонемым… По крайней мере, никто б не мог упрекнуть…

— Моя фамилия Маламуд, — сказал арестованный, не переставая мерить шагами камеру. — Я говорю это бесчисленное количество раз.

— Извините, но поверить вам не могу. Кому может прийти такое в голову? — посетовал эксперт. — К тому же, если вы считаете меня подручным, в услужении… — он сдержанно кивнул в сторону немца. — Будто я всего лишь фикция — ни на что не влияю, ничего не решаю…

— И влияете, и решаете, — печально улыбнулся тот.

— Просто…каждого из нас ждет один конец.

— Кого послать на расстрел — это зависит от вас, — продолжал арестованный все с той же наивной и немного смешной уверенностью.

— Но если так, тогда в моих силах и миловать!

— Что же касается подручного, кто у кого в услужении, боюсь, что это… он, — арестованный указал на Кранца. — Так мне почему‑то кажется… Или же я ошибаюсь?