Самсон Шляху - Надежный человек

Гремел, гремел джаз.

Тарелки выбивали пронзительную дробь. Медный грохот, когда мелко рассыпающийся, когда резкий, стремительный, оглушал, поднимал тебя на безумную волну, чтоб тут же сбросить с нее, выжатого и опустошенного…

Бокалы, рюмки — разных цветов и размеров. Искрятся, сверкают напитки. Пить, пить, только пить!

Даже кельнеры, обычно спокойные и любезные, кажутся сегодня вызывающе смелыми: нагло окидывают глазами столики или дремлют, так что нужно орать во всю глотку, пока дозовешься и втолкуешь, что еще подать. Потом опять жди три часа. А под конец еще стоишь с протянутой рукой — не он, а ты, ты! — в ожидании, чтоб изволил получить свои чаевые. В окна заглядывала тьма — непроглядная, таинственная, немая и мрачная.

— Ноев ковчег, — обронил эксперт. Он пока еще был трезв, однако все время бормотал что‑то под нос.

— Почему «Ноев ковчег»? — не понял Тудораке Хобоцел, которому приходилось беспрерывно метаться между кухней и шумным сборищем обоих залов.

— Тогда вавилонское столпотворение… — проговорил Кыржэ. — Да, да, скорее всего… Пойди закажи вальс. Не в настроении? Тогда не нужно. Посиди немного — мельтешишь перед глазами, будто маятник.

Сегодня эксперт был очень мирно настроен… В каких только обличьях не являлся он перед Тудораке — в конце концов они словно бы объединились в какую‑то одну гадкую и злую маску, но сегодня… «Возможно, вообще забыл натянуть ее на лицо?» — усмехнулся про себя обер–кельнер.

Кыржэ был в штатском, и все же в облике его оста» валось что‑то от карателя и палача. Сегодня он почему-то надел деревенскую рубаху из домотканого полотна, застегнутую на стеклянные пуговицы. Обращали на себя внимание также цепочка у пояса, предназначенная для перочинного ножа или связки ключей. В таком виде Тудораке никогда еще не приходилось видеть эксперта. «Очередная маскировка, теперь уже полный маскарад, даже в одежде. Что‑то здесь вызывает подозрения…» — подумал кельнер. Внезапно он почувствовал себя в более выигрышном положении, чем эксперт, несмотря на то что поводов к такому заключению пока еще не было. Напротив, гость совсем не пил, графин стоял перед ним почти полный. Что ж такое случилось, откуда это минорное настроение?

— Значит, Ноев ковчег? — попробовал растормошить его Тудораке: возможно, все‑таки выведет из равновесия.

— И считал, и считаю, — вяло ответил тот. — С малых лет, чуть ли не с колыбели я постиг истину: правда всегда на стороне взрослых. Ты — маленький, он же, взрослый, большой, — проговорил он, как будто решив поделиться наболевшим. — Однажды в детстве меня укусила собака. Очень больно, до крови. Мне так сильно захотелось отомстить, что я начал даже собирать камни: отплатить так отплатить! Но отец, поняв, что у меня на уме, посоветовал лучше бросить собаке кусок мамалыги. — Он прикоснулся губами к краю кружки. Тудораке понял: пить эксперт сегодня не будет — намерен упиваться слезной исповедью. — И я бросил, как велел отец, кусок мамалыги и той собаке, что укусила, и другим. А потом, уже будучи взрослым, понял, что мне тоже… что и мне следует своя кость, чтоб и мне кто‑то бросал ее. Потому что у самого выросли хорошие клыки…

— Угрызения совести, это понятно, — сочувственно проговорил Хобоцел, и нельзя было понять, то ли он подыгрывает Кыржэ, то ли подливает масла в огонь, стараясь еще больше подзадорить. «Да, — подумал он, — придется хлебнуть сегодня этого киселя…» — А может быть, стоило все же бросить в собаку камнем? И почему вы вспомнили об этом… именно сегодня?

— Почему сегодня? Если б человек сам понимал, что у него на душе… Захотелось излить душу перед другой христианской душой. Вот ты ею и оказался.

«Похоже, тут не просто слезные излияния, — подумал Хобоцел. — Надеется вернуться в родные края, сволочь, откуда ушел в свое время, пока еще без всякой вины. Не тяга к земле заговорила — желание спрятаться, переждать, выжить… Понимает, что не сегодня–завтра должен будет решать: что же дальше?»

— Почему вы совсем не пьете, господин эксперт? Смотрите: вино в вашей любимой кружке… Неужели ничего не закажете на ужин? — словно бы между прочим спросил он.

Но Кыржэ отказался. Ничего ему не хочется. Ничего. Он стал озабоченно рыться в карманах.

— Чего испугался? — буркнул он, прочтя удивление в глазах кельнера. — Давно уже не ношу оружия, еще с той поры, как не сдержался, полакомился теми тремя… Попались, да, попались, зато четвертый — убежал, выпрыгнул в окно… Был еще и пятый, только не явился. Чего там ждать, решил я, пойдут допросы, все такое прочее. Поступил против собственных правил, зато — сразу…

«Ах ты убийца!» — Тудораке попытался отвести взгляд в сторону, но перед глазами все равно стоял тог самый «пятый», которого он…

— Тебе случалось когда‑нибудь, после целого дня на косовице или работы в лесу… — совсем одолела тоска Кыржэ. — Случалось, спрашиваю, лечь наконец на сено после трудового дня и все равно не иметь сил уснуть? Так и у меня… Кое‑что вроде бы определилось в деле Томы Улму, причем подлинного, не подставного лица… Посмотрим! Главное даже не в имени… — забормотал он под нос. — Ну его в болото! — Он отставил подальше кружку с вином. — Поэтому и не могу найти себе покоя, не сплю по ночам… Не нужно, ничего не нужно!

— А мне хочется выпить! — Тудораке взял в руки кружку и, тряхнув головой, залпом осушил. — За победу! — И снова стал наливать, даже пролил немного вина на скатерть. — За успехи! — Одним духом он опорожнил и вторую кружку.

— Ого! — остановил его Кыржэ. — Что такое? С какой радости столько пить? Удача, что ли? Так и есть! Признавайся: удача? — И наконец выпил также, осторожно поставил на стол пустую кружку. — Наливай — чокнемся, пока еще ходишь в кельнерах. Потому что не сегодня–завтра… станешь комиссаром! Тогда прощай эта гнусная бодега! Хотя вместе с тем и не слишком‑то надейся — всего лишь кельнер… Не звучит! Да и внешность не очень привлекательная… Не сердись, но поговаривают, что и у них… это имеет большое значение… Стройные, высокие… Примерно метр и восемьдесят… Как видишь, я в курсе дела… Из‑за этого у тебя и загорелось внутри, хочешь залить вином?

— Почему не залить, если зажглось? — Тудораке отхлебнул из кружки, с явным удовольствием вступая в игру, предложенную экспертом. — Мне что: ничего не найду, ничего не потеряю, то ли пришли наши, то ли ушли… Как был уродиной…

— Это, пожалуй, верно… — слегка оживившись, поддержал эксперт. — Тогда неси еще графин — за мой счет. Мне еще не отказано в кредите?

— Берите хоть весь ресторан! — крикнул кельнер… Он отправился за вином, однако внезапно очутился лицом к лицу с буфетчицей.

— Отправляйте гостей по домам, — сказала она. — Выпили и съели столько, что дальше некуда. Пора убирать столы.