Иван Машуков - Трудный переход

Тереха вышел на бугор, с которого открывался вид на Крутиху, и остановился, вглядываясь в знакомую, с детства милую картину родной деревни, в которой он давненько не был. Что-то здесь произошло за это время? Всё как будто так же. Только вот на многих домах крыши подновили. Заборы многие поправили. Побогатели, что ли? "А что в моём дворе?" Отсюда не видно.

Тереха сошёл с бугра и быстро зашагал по дороге в деревню.

У крайних изб сложены были брёвна. Тереха подивился:

"Кто же это строиться-то задумал?" — и прошёл мимо. У Парфёновых все были дома. Мишка с утра задавал корм скоту и пришёл с улицы озабоченный: по причине засухи травы нынче уродились плохие, вряд ли до весны хватит сена. Глаша, одетая в будничное платьишко, месила у печки хлеб в квашне. Агафья на столе процеживала молоко; она только что подоила корову.

Тут дверь отворилась, и через порог избы переступил Тереха.

— Здравствуйте! — сказал он, снял шапку и перекрестился в передний угол.

— Тятя приехал! — ахнул Мишка.

Подойник в руках Агафьи стукнулся о стол, молоко расплескалось.

— Батюшка ты мой, долгожданный! — запричитала Агафья, подбежала к Терехе, начала помогать ему стаскивать заплечный мешок.

— Погоди ужо, я сам, — прогудел Тереха, отстраняясь.

Глаша, бросив месить квашню, смотрела на внезапно появившегося свёкра с любопытством и некоторым испугом. Мишка стоял посреди избы не шевелясь. Ни он, ни Глаша не знали, известно ли отцу об их женитьбе. Наконец Тереха под непрерывные причитания суетившейся вокруг него Агафьи скинул с плеч мешок, снял латанный-перелатанный полушубок — тот самый, который когда-то попал под дождь в иманской тайге. Под полушубком оказалась старая же чёрная рубаха, поднимавшаяся на Терёхиной выпуклой груди; подол рубахи распущен. Штаны были ватные, а обут Тереха в валенки. "Эх, ты! Не в богатом наряде пришёл отец домой!" Так подумал Мишка, глядя на раздевшегося и заметно постаревшего Тереху. Мишке стало жаль отца, но тотчас же он решил не давать места этому чувству в своём сердце. "Кто его знает, что он ещё скажет…" Мишка боялся, что отец в первую же минуту примется осуждать его за женитьбу. Между тем Тереха огладил бороду, провёл рукой по сильно поседевшей голове, поцеловал сразу всплакнувшую Агафью, подошёл к Мишке.

— Ну, давай, что ли, я поцелую и тебя, сынок, — сказал он. — Эх ты, вырос-то! Ну, слава богу, слава богу, — проговорил затем растроганный Тереха и обнял сына.

Мишка, за минуту перед тем стоявший истуканом, как-то весь подался к отцу. Чувство близости к этому большому бородатому человеку, который его и раздражал в последнее время и которого он тем не менее любил, захватило парня. Мгновение они стояли обнявшись, оба широкие в плечах, костистые, с большими руками — Тереха грузнее и сутуловатее, Мишка потоньше и прямее.

— Сын-то у нас молодец, — без умолку наговаривала Агафья, утирая глаза платком, улыбаясь, стараясь заглянуть мужу в лицо и угадать, успел ли он получить письмо её. — У других-то парни в его годы, посмотришь, ещё ничем ничего, а наш-то уж хозяин вырос, всё люди говорят! Не нахвалятся: уж такой-то хозяин, Христос с ним, такой хозяин…

Хитрая баба Агафья! Пока Терехи не было, она со страхом думала, что будет, когда он приедет, ругала сына за то, что вышел из-под родительской воли и показал свой характер. А сейчас она же расписывала Мишку, чтобы похвалами сыну улестить сурового Тереху.

— А это кто же у нас тут? Вроде бы знакомая девка-то, — легонько отодвинув Мишку от себя и повернувшись к застывшей и потупившейся Глаше, сказал Тереха.

— А это невестушку нам бог дал, — заговорила Агафья, торопясь, чтобы муж не вставил своё какое-либо резкое или обидное слово. — Гланя, матушка, — сказала она невестке, — беги, доченька, скорее, затопляй баню. Спроси Анну, может она с ребятишками тоже будет мыться. А я тут с квашнёй-то без тебя управлюсь.

Глаша метнулась к порогу, набросила на плечи полушубок и выскочила на улицу. Тереха сел на лавку.

— Так, стало быть, — медленно проговорил он, — женился, значит, сынок?

— Если, тятя, ты против чего имеешь… — начал Мишка. Лицо у парня сразу сделалось твёрдым, в нём резко выступили скулы, а брови насупились. Взгляд серых глаз у Мишки прям, неуступчив.

Агафья испуганно посмотрела на сына.

— По закону? — сурово спросил Тереха.

— По закону, по загсу этому, как полагается. А свадьбу не играли, тебя ждали! — заторопилась Агафья, дрожа как осиновый лист.

И неизвестно, что бы сказал Тереха, но в это время широко распахнулась дверь. В избу вбежала Аннушка.

— Терентий Иваныч! — сказала она, запыхавшись. — С приездом!

— Спасибо, — ответил Тереха.

Что Парфёнов приехал, Аннушке сообщила Глаша. У Парфёновых своей бани не было, они мылись у Веретенниковых. Глаша прибежала с просьбой истопить баню.

— Топи, — разрешила Аннушка. — А кому?

— Свёкор приехал — вот что! — задорно вскинув голову, сказала Глаша.

Она побежала затоплять каменку, Аннушка же бросилась к соседям.

— Ну, как там мой, Терентий Иванович?

— А ничего, работает. Деньги хотел со мной послать, да я не взял… По почте небось пошлёт…

— Домой не собирается?

— Не слыхал.

Аннушка вздохнула. Уж скорей бы ехал Егор! Всё же прошлым летом Аннушка накосила мало сена, весной грозит настоящая бескормица. Холзаный начал "заваливаться", то есть он с вечера ложился в стойле, а утром его приходилось поднимать — тянуть за хвост и подсовывать под передние ноги палку; у старого коня не стало сил самому подниматься. Аннушке одной с ним не справиться, она звала на помощь соседей — то Мишку, то Ефима Полозкова. А Егор — где он там? Неужели он думает и ещё год домой не являться? Аннушка досадовала.

— Беда нынче с кормами, — сказала она.

— Сена совсем плохие, — подхватила Агафья.

— У нас навряд ли хватит сена, — проговорил и Мишка, взглянув на отца.

— А кони? — спросил Тереха.

— Играют, как звери! — радостно сказал Мишка.

Тереха оделся и вышел во двор. Прежде всего он отправился посмотреть на коней. Частенько они снились ему там, в Имане. И вот сейчас они перед ним, два рослых томских коня в одну масть — гнедые. Они косили на Тереху круглые большие глаза, фыркали, прядали ушами. Тереха огладил их, похлопал по крупу. Ничего не скажешь, добрые кони, сытые, Мишка хорошо хозяйничал. Чем подробнее Тереха всё разглядывал, тем больше убеждался в этом. Парень — молодец, старательный, работящий.

— Дурак! — сказал он в сердцах. — Смотри, чего лишился!

Мишка, потупившись, промолчал.

Истопила баню и пришла домой Глаша. Тереха ласково сказал ей:

— Сват-то здоров ли?

— Здоровый, — ответила Глаша, смело взглянув на свёкра.