Аркадий Крупняков - Марш Акпарса

— Все сделаю как надо. Слуги верней у тебя не будет

Всю ночь Аказ метался по лесу — искал Эрви. Встретил Мамлея, принялись искать вместе. Находили друзей, прятавшихся в чащобах, встречали женщин, детей, стариков, но Эрви так нигде и не нашли.

АК А З

Пострадавшие от пожара собрались около дома Туги. Раньше тоже бывали беды, и лужавуй перекладывал их на плечи всех, по­могал погорельцам. На это люди надеялись и сейчас. Многие только здесь узнали, что Туга ранен. Они толпились около ворот, ждали старейшин. Наконец, со двора вышли Аптулат, за ним Сарвай и Эшпай. Аптулат спросил Ятмана:

— Посыльные вернулись?

— Все как один.

— Аказа не нашли?

— И Янгина нет, и Ковяжа...

— Ковяж на дворе около отца.

Возле изгороди показались Мырзанай и Атлаш.

— Мир вам, старейшины,— поклонился Мырзанай.— Надежда есть?

Сарвай махнул рукой, ничего не сказал. К старейшинам по­дошли Ятман, Урандай, Япык-коробейник — все седые, всем почти по сотне лет.

Аптулат оглядел их, сказал:

— И жизнь, и смерть стоят у изголовья Туги рядом. Что бу­дем делать, старики?

— Просить у бога милости,— прошамкал Япык.— Еще раз жертвы надо принести.

— Три раза разводили жертвенный костер — ему не легче.

— И Аказа нет...

— Он погиб, наверно,— сказал Атлаш.

— Зачем так говоришь?—возразил Эшпай.— Не надо.

— Сами посудите... Он мог бы отпустить Эрви в шатер мурзы?

— Старейшины!— Мырзанай выступил вперед.— К чему стро­ить догадки? Не время. Нынче Горный край остался без лужавуя. Пока мы тут все вместе, надо думать...

— Туга еще не умер, Мырзанай,—напомнил Сарвай.

— Но умрет все равно!—крикнул Атлаш.

— Тебе, Атлаш, не стыдно?—Аптулат кивнул головой в сторо­ну двора.— Ты слышишь женский плач?

— Нам не с руки слушать, как воют бабы,— жестко произнес Мырзанай.— Оглядитесь: люди — без крова, дети — без еды. Надо кому-то поручить заботы...

— Мырзанай прав,— тряхнув бородой, сказал Урандай,—Люди ждут.

— С каких эго пор ты, Мырзанай, о нас и наших людях стал заботиться?—спросил Эшпай.— Твои илемы не пострадали.

— Зря, сосед, так говоришь. Расскажи ему, Атлаш, как мы от верной смерти вас спасли, как у шатра мурзы в грязи валялись,

вымаливая вам пощаду. Кучак и нас мог бы к дубу привязать.

— Не ври. Нас спасла Эрви!—вспыхнул Эшпай.

— Я тебе говорил, Мырзанай, не надо из-за них класть голову волку в пасть. Они, неблагодарные, не поймут.

— Погоди, Атлаш, не в этом дело...

— Нет, в этом. Вот сейчас придет Боранчей. Что скажете вы ему, когда он спросит про свою дочь?

— Боранчей сам был с нами в заложниках!—крикнул Эшпай.

— Был? Но разве он хотел, чтобы вы в обмен за свою жизнь отдали его дочь? Почему он избит, а вы целехоньки?

— Эрви сама пришла в шатер, Атлаш,— сказал Аптулат.— Нашей вины в том нет.

— Эрви сама не знает, что творит, а вы и рады. Лишь бы сохранить свою шкуру. Когда она пришла к шатру...

— Ты, Атлаш, очень много знаешь,—язвительно сказал Сар- вай.— Как будто ты всю ночь сидел в шатре мурзы.

— Я не сидел в шатре! Я мурзу увидел в дубовой роще, когда он вез Эрви, привязанную к седлу. Я упрашивал, но он не согла­сился ее отдать...

— Послушайте, старики. Да они все врут,— перебил Атлаша Эшпай.— Мырзанай только что хвастался, что вызволил нас из рук мурзы, а Атлаш говорит, что видели они Кучака, когда он вез Эрви. Мы же были отпущены раньше.

— Народ обманывать не надо,— согласился Урандай,— стари­кам говорить неправду стыдно.

— Воля ваша, старики. Вы можете нам не верить,— обиженно произнес Мырзанай,— но мы сказали правду. И скоро вы об этом узнаете.— Отойдя в сторону, прошипел на ухо Атлашу:— Испортил все! Теперь нам в это дело соваться нельзя. Теперь надо Ковяжа вместо Туги. Он старший в роде.

— Старший Аказ. Если придет — его выберут.

— Был бы жив — давно пришел бы...

Старый Туга умирал.

Сидит у изголовья Туги древний Сарвай, трет пальцем воспален­ные глаза. Он, говорят, намного старше Туги, а вот жив еще. Си­дит, свесив голову, Эшпай—лучший друг Туги. Тут же рядом с ним Алдуш и Атлаш. Япык-коробейник тоже тут. Хоть его и не звали, однако он пришел. Старый карт Аптулат раньше всех при­был к больному.

Ковяж и Янгин вышли из кудо: пусть старики поговорят, по­думают, кого оставить вместо Туги лужавуем. В кудо это поняли и начали совет. Туга лежал без сознания и до сих пор не сказал, кому быть после него лужавуем.

— Вдруг Туга умрет и не успеет сказать?— говорит Эшпай.— Кого лужавуем ставить будем?

— Как это — кого?—строго произнес Мырзанай.—Есть закон— старшему место. А в роде Туги старшим остался Ковяж. Он будет лужавуем.

— Верно, верно,— вторит ему Япык.

— Тебя не спрашивают,— говорит Сарвай и, не глядя на Мыр- заная, произносит:—Туга, когда был здоров, вместо себя оста­вить Аказа советовал.

— Аказ, пожалуй, будет лучше Ковяжа,— заметил Алдуш.

— Голова горячая,— коротко бросает Атлаш.—Ковяжа надо.

— Спросить надо Тугу,— советует Аптулат.— Как он скажет.

— Помяните мое слово: Ковяжу быть лужавуем,— говорит Мырзанай и выходит из кудо.

Старейшины знают, почему Мырзанай хочет Ковяжа. Дочку свою отдать за него собирался. Если станет Ковяж лужавуем, тогда вся власть у Мырзаная будет. А кто тогда бедных защитит?

Мырзанай зря спорить не хочет. И знает: вот-вот прибудет от хана посланец и скажет ханское слово.

И не ошибся. Не успел выйти за ворота, навстречу ему — Алим, сын Кучаков, с джигитами. Соскочил мурзак с коня, подошел к Мырзанаю, спросил:

— Туга жив еще?

— Лежит без памяти. Скоро умрет.

— Кого вместо себя оставил?

— Не сказал. Кого хан велел, того и поставим.

Благословенный Сафа-Гирей сказал: «Мырзанай знает, кого ему лужавуем надо — того и мне надо».

— Быть правителем Ковяжу.

— Старейшины согласятся ли?

— Против обычая не пойдут. Ковяж старший в роде Туги.

Ну, слава аллаху. Веди меня к ним.

Из открытых дверей кудо шум голосов рвется наружу. Алим,

склонившись, шагает в полумрак. На нарах больной лежит, а про него будто забыли — старейшины спорят, кому лужавуем быть. Заметив Алима, стихли, но головы не склонили.

Мурзак махнул рукой в знак приветствия, сел на пододвину­тую Мырзанаем скамью.

— Я привез вам, старейшины, привет несравненного Сафы-Ги- рея. Вместе с поклоном привез и совет: пора по-новому жить на­чинать вам. Было у горных черемис два больших лужая, теперь из них один надо сделать. И повелел великий хан называть этот