Валерий Горбунов - Секреты для посвященных

— Ну и куда, по вашему мнению, делся наш знакомый? — подполковник не сдержал нетерпения.

Но Грачев не спешил удовлетворить его любопытство.

— Однажды, это было еще в Сосновском леспромхозе, я сфотографировал Раису Сметанину и подарил ей снимок на память. — Он полез во внутренний карман куртки и извлек оттуда фотографию. — Этот снимок я взял сегодня у Сметаниной, чтобы показать его вам.

Подполковник и капитан склонились над снимком. Солнечный день. Раиса, простоволосая, в тесной белой майке и короткой юбке, высоко открывающей крепкие ноги, стоит перед деревянным теремком. Одной рукой, согнутой в локте, пытается прикрыть глаза от яркого света, а в другой на ладони держит крошечную, искусно выполненную модель церквушки. В ней все, как у настоящей. Узкий четверик увенчан кубом. Боковые главки. Центральная, завершающая глава. Крошечная церквушка радует глаз необыкновенной стройностью и соответствием всех ее частей.

Вячеслав поясняет:

— Терем, перед которым стоит Раиса, это леспромхозовский Дом приезжих. В его постройке принимал участие Константин Барыкин — старался ради Раисы. Он по профессии шофер. Однако владеет и плотницким ремеслом. Раиса как-то говорила, что Барыкин пару лет работал на реставрации какой-то церквушки где-то неподалеку от Северогорска. Вот я и подумал… Затерянная в лесах реставрируемая церквушка — самое подходящее место для человека, пытающегося скрыться от розыска.

— Вы кого имеете в виду — Барыкина или Зубова?

— Барыкина.

— Но ведь Барыкин погиб… — начал было Немцов. — Я не понимаю…

Но его перебил подполковник:

— Постой, постой, капитан. Зубов, конечно, знал, где скрывается Барыкин. Он навестил парня и забрал с собой. Допущение Грачева не лишено оснований. Не исключено, что Зубов вернется туда, откуда он и Барыкин начали свой путь на полигон. Во всяком случае, этот вариант надо срочно проверить.

И подполковник, и капитан, захваченные мыслями о предстоящей операции, вмиг позабыли о Грачеве. Но он откашлялся и напомнил о себе:

— Я хотел бы принять участие в захвате Зубова. Как-никак мы с ним старые знакомые. Он чуть не пристрелил меня в Сосновском леспромхозе. Я помогу вам его опознать.

Наступило неловкое молчание.

— Если надо, я могу получить согласие генерал-лейтенанта Волкова, — сообщил Грачев.

Хрустов после некоторых колебаний сказал:

— Ну что ж, попытайтесь.

Генерал-лейтенант Волков встретил Вячеслава сообщением:

— Вам недавно звонили из Москвы.

— Из редакции?

— Нет, из дома. Просили срочно позвонить.

У Вячеслава упало сердце:

— Отец!

Он бросился к выходу. Волков остановил его:

— Куда вы?

— В гостиницу. Закажу разговор.

— Это мы можем сделать и здесь. Назовите номер домашнего телефона.

Волков нажал клавишу переговорного устройства, продиктовал номер. Спросил у расстроенного Вячеслава:

— Вы думаете, что-нибудь с отцом?

— Да. У него больное сердце. Вредно волноваться. А тут неприятности.

— Где он работает, если не секрет?

— Все секреты у вас, — невесело пошутил Вячеслав. — Он изобретатель. Имеет более тридцати авторских свидетельств. Последнее его детище — вибробур, способный за считанные минуты проходить твердые породы.

Волков заинтересовался:

— Расскажите-ка поподробнее.

Казалось, он специально переводит разговор на другую тему, чтобы помочь Вячеславу успокоиться.

Вячеслав рассказал о том, что поначалу дела шли хорошо. Было принято решение о серийном производстве вибробуров. А потом появилась разгромная статья в газете, и начались неприятности. Между тем вибробур — штука стоящая. Вячеслав сослался на отзыв американца.

Волков задумчиво покрутил в длинных, как у хирурга, пальцах карандаш. Сказал:

— Возможно, этот механизм заинтересует наших строителей. Нам ведь приходится строить в труднодоступных местах, в горных породах. И в короткие сроки.

Зазвонил телефон. Вячеслав в волнении снял трубку. В ушах прозвучал детский голос:

— Вам кого?

— Извините, я, видимо, не туда попал.

Он уже хотел с досадой нажать на рычажок, но голос произнес:

— Это кто говорит? Вячеслав?

— Да! С кем имею честь? Что с папой?

Голос в трубке ответил:

— Не волнуйтесь. Было плохо, а сейчас получше. Он уже встает.

— А вы кто? Медсестра?

В трубке послышался смешок:

— Я Лера. Еще не забыли меня?

— Лера? Вы?! Как вы там очутились?

— Вы когда-то сами дали мне номер вашего телефона. Забыли? Я позвонила, чтобы узнать, как вы там. Вы и Дик. А ваш папа попросил меня немедленно приехать. Ему было очень плохо. И вот я уже неделю здесь живу. У вас очень хороший папа. Вы когда приедете?

— Завтра. Дождитесь меня, ладно?

Голос помедлил с ответом:

— Ну… хорошо. Как там Дик?

Он не стал ей рассказывать о постигшем Дика несчастье. Лучше сделать это при личной встрече. Объяснить, успокоить.

«Какой у нее по телефону молодой, почти детский голос», — подумал Вячеслав. В памяти всплыла их первая встреча на ступенях, у входа в редакцию. Худая, в линялой майке, в потрепанных джинсах, простоволосая, неухоженная, она тогда не вызвала у него интереса. И все-таки в ней проглянуло что-то женственное (в изгибе фигуры, в походке?), когда, чувствуя на себе его взгляд, она, пританцовывая, спускалась по ступеням, таща за собой на веревочке воздушный шарик.

Волков поднял голову от бумаг, в чтение которых углубился во время разговора Вячеслава с Москвой.

— Я позвоню летчикам. Вас доставят.

— Спасибо. — Вячеслав замялся. Ему хотелось обратиться к генералу с еще одной просьбой, но он не решался, тот и так сделал для него слишком много.

— Я вас понял, — улыбка тронула тонкие губы Волкова. — Вам хотелось бы вернуться, чтобы присутствовать на испытаниях. Такая возможность есть. В вашем распоряжении… что-то около недели. Если управитесь, милости просим.

— Я, конечно, свинья. Но у меня есть еще одна просьба, — решившись, Вячеслав нырнул, как в прорубь. — Волей обстоятельств я был вовлечен в одну криминальную историю. Она близка к развязке…

Вячеслав изложил свой разговор с подполковником Хрустовым. Волков кивнул:

— Это не по моей части. Но я поддержу вашу просьбу.

Вячеслав открыл ключом дверь квартиры и замер на месте. Все было так, как когда-то, при жизни мамы. Старое зеркало в золоченой раме сверкало, как новое, в пятирожковой люстре холла горели все пять лампочек, чего давно уже не было, паркет блестел. Из коридорчика, ведущего в кухню, доносился манящий запах любимого отцовского блюда — тушеного мяса с картофелем, слышался звон посуды.

Ему вдруг показалось, что сейчас в дверном проеме появится мама в пестром переднике и, улыбаясь, скажет: «Всем мыть руки, и немедленно за стол!»