Иван Науменко - Грусть белых ночей

За это предложение проголосовали все члены райкома.

Домой Василь возвращался радостный и гордый.

Наконец наступил Новый год.

День обычный, хмурый, довольно теплый. Идет снежок.

«Павлинку» ставят в школьном клубе; клуб оборудовали в выступе здания. Убрали стену между классом и учительской. Получился довольно просторный зал. Выступ открыт всем ветрам, помещение поэтому довольно холодное. Василь всю зиму здесь замерзал, когда учился в пятом классе. Но для клуба оно в самый раз. Даже сцена есть — небольшое возвышение, отделенное от зала ситцевой занавеской.

И вот спектакль! В зале воцарилась напряженная тишина. Десятиклассники приклеили усы, бороды, однако их все узнают: Микола Райдун, Изя Цукерман, Степан Бронька, Володя Божок и еще несколько парней и девчат. Пьеса поставлена хорошо. Василь забывает, что там, на сцене, играют самодеятельные артисты. У него даже поднялось настроение, в тех сценах, где положено целоваться, он заметил, что Надя только делает вид, будто целуется. Она даже не коснулась мокрых Лизюковых губ.

Неплохо ведет свою роль и Степан, во всяком случае не хуже других. Держится на сцене уверенно и смело. А когда писклявым голосом затянул: «Плаваён галэмбi, летаён лабэндзi, з нашэго кохання пэвне нiц не бэндзэ», — зал одарил Степана дружными аплодисментами.

На сцене посадили струнный оркестр. Танцы, песни, предусмотренные пьесой, удались больше всего.

После спектакля — новогодний бал. Стулья вынесли в коридор, и в клубе начались танцы.

Еще в зале Василь заметил чернявого лейтенанта. Теперь же, приглядевшись повнимательнее, узнал его. Это был Иван Дмуховец — один из тех, кто первым закончил местечковую десятилетку. Два с половиной года назад состоялся первый выпуск, и вот Дмуховец уже лейтенант. Его широкие плечи плотно облегает зеленая, перетянутая портупеей гимнастерка с двумя кубиками в петлицах. На лейтенанте все блестит: ремни, пуговицы, сапоги, даже веселые, чуть влажные от возбуждения глаза тоже блестят.

Надя чувствует себя королевой вечера. Быстро переоделась — на ней теперь темное платье с белым воротничком, лакированные туфли-лодочки, голова повязана синей косынкой.

На Василя Надя даже не взглянула. Ее все время приглашает танцевать лейтенант, и она охотно идет. И тут Василь вспомнил: Иван Дмуховец ведь когда-то тоже играл в пьесе. Первый выпуск десятилетки ставил «Любовь Яровую» — о гражданской войне, и Иван играл в ней роль поручика Ярового.

Так же охотно танцует лейтенант и с молодой учительницей-биологичкой, той самой, которая сказала, что Василь похож на Есенина, и на квартиру приглашала. Учительница просто ест глазами лейтенанта. Сразу расцвела, оживилась и носится среди десятиклассниц, ее даже отличить от них трудно.

Настроение у Василя испортилось. В школьных спектаклях он не участвует, не обладает талантом. И лейтенантом ему еще не скоро быть. Ну и пусть! Он все равно своего добьется...

Василь незаметно покинул клуб, быстро оделся в вестибюле и вышел на улицу. Женщины изменчивы, думает он, полнясь злыми, мстительными чувствами к Наде и учительнице-биологичке. Впрочем, учительница его мало занимает, пусть себе танцует с кем хочет. Обидно за Надю. Ведь она первая его поцеловала, когда ночью проводили в лесу военные игры. А теперь делает вид, будто ничего и не было.

Ну что ж, Надя его еще плохо знает. Он тоже может быть твердым. Не бросит в ее сторону ни единого дружелюбного взгляда. Не заговорит, не подойдет на перемене. Она считает себя выше его — учится в девятом классе, играет в пьесах. Ну и пусть считает!..

Глядя на местечко, не скажешь, что оно отмечает Новый год. В окнах светятся, как всегда, огоньки, в некоторых хатах вообще темно — хозяева уже спят.

Старые люди, в том числе и родители Василя, празднуют Новый год по церковному обычаю. Их Новый год будет через две недели. К тому времени зарежут кабанчика, будет колбаса, кровянка. На сочельник — постный и скоромный — в хате будет настоящее богатство, мать наготовит массу вкусных вещей.

Один за другим бегут напряженные и вместе с тем радостные дни. Василь упорно работает с учебниками, решает задачи, осваивает новый, незнакомый материал. В сравнении с одноклассниками он взвалил на себя в три раза большую ношу, однако усталости не чувствует. Он сам видит, как быстро продвигается вперед, и поэтому с радостью встречает каждый новый день.

К Ивану Василь наведывается ежедневно. Проходит мимо баз, дровяного склада, затем идет железнодорожными путями, сворачивает на Ворошиловскую улицу. Гуляют буйные январские ветры, заметают сугробами рельсы и стрелки, на расчистке их заняты ремонтники и сезонные рабочие. Однажды даже специальный поезд прислали — вызволить из снежного плена колею. Затем дохнул на день-другой южный ветер — снега осели; потом опять ударил морозец, и дороги покрылись скользкой наледью.

На станции как всегда: приходят и уходят поезда, на путях дымят кучи шлака, ремонтники относят их к откосу и сбрасывают. За последнее время возле станции образовались уже высокие шлаковые горы. Летом их вывезут.

В широких кронах пристанционных тополей завывают ветры, и Василю кажется, что деревья грустят и печалятся в ожидании весны и солнца.

Когда Василь железнодорожным полотном шагает к Ивану, ему всегда легко и хорошо думается. Так же как и в лесу. Лес укачивает, нежит мечты, трепетные и неясные, дорога же как бы выводит их на прямой и гладкий путь. Вперед, вперед, за окутанный дымкой лес, за которым простираются новые дали, шумные города. Там, в неизведанных далях, его место... И вместе с тем ему не верится, что уже этим летом покинет родное местечко, уедет вместе с ребятами в желанный город с его институтами, музеями, военными училищами...

Фактически отец принимает и отправляет поезда. На западной и восточной границах станции на высоких деревянных сваях стоят будки, в которых дежурят стрелочники. Отцова будка — восточная. С незапамятных времен Василь ходит туда, чтобы принести отцу обед, потому что стрелочники заступают на дежурство на двенадцать часов и отлучаться со службы им нельзя. Теперь обед отцу носят младшие братья.

На станции введена автоблокировка. В отцовой будке стоит большой аппарат с несколькими рычагами. Зазвонит телефон, отец поднимет трубку: «Слушаю, товарищ дежурный...» Дежурный по станции отдаст распоряжение. Затрещит глазок, расположенный над рычагом, от него откинется и повиснет на пружинке крышка. Отец, подняв рычаг, откроет семафор или переведет стрелку.

Снова докладывает дежурному...

Неужто и в самом деле через несколько месяцев, летом, настанет день, когда отец переведет стрелку и поезд увезет Василя в неведомый желанный край?.. С трудом представляет себе это Василь. Что-то вроде бы мешает. А что — он и сам не знает. И от этого тревожно на сердце.