Иван Науменко - Грусть белых ночей

Василю везет: за школьным хлевом, среди выброшенных из кладовой поломанных глобусов, фанерных ящиков, бутылок, он находит еще приличные лыжи. Правда, обе на правую ногу, но беда невелика.

Василь подремонтировал их, подогнал ремешки, натер воском, вырезал палки. На палки хорошо бы кольца, но можно и без них обойтись. Надев под пиджак рубашку потеплее, Василь подался в поле. Бежал широким шагом и вскоре так согрелся, что все тело огнем стало гореть. Красота вокруг. Снежный наст держит надежно, лыжи словно сами скользят. Впереди — до самого синего леса — чистая белая гладь, на которой лишь изредка темнеют кусты. Василь идет к лесу. Хочет побывать в тех местах, где осенью собирал грибы. Кто знает, может, и не доведется больше походить по цветущему вереску.

Минут двадцать быстрого шага, и он в лесу. Вокруг, задумчивые сосны, березы, осины. Царит необычная тишина. В лесу идти тяжелее, снег рыхлый, лыжи, проваливаются, и Василь держится полян.

А вот и молодые сосняки, скрытые под пушистым одеялом заросли вереска, где столько раз он бывал летом.

Василь скользит по снежной целине и многие места узнает с трудом, настолько они изменились в зимнюю пору. Впечатление такое, будто, кроме опечаленных сосен и берез, засыпанных снегом, белой равнины и хмурого неба, ничего больше нет на всем свете.

Вид земли, леса зависит от их цвета. Летом лес был зеленым, осенью преобладали золотистые тона — на березах, осинах, кленах, розово-синим пламенем цвели вересковые заросли. Все это были следы жизни. Но и в зимнее время они все не угасли: зеленеет хвоя, синевой отливают заснеженные дали, да и вообще синие полутона постепенно начинают господствовать в притихших просторах — верный признак недалекой весны.

Перед тем как лечь спать, Василь с часок листает «Жана Кристофа». Именно эту книгу захотелось перечитать — о музыке, впечатлительной человеческой душе и еще о том, как упорно, настойчиво может порою добиваться человек своей цели. Цель, лишь она одна придает смысл жизни. Иначе и жить не стоит....

Возвращаясь синими зимними сумерками от Ивана, Василь лицом к лицу встречается с Надей. Она выбежала из буфета с буханкой хлеба под мышкой и, увидев рядом Василя, сразу к нему:

— Ты почему таким стал?

— Каким?

— Избегаешь меня, отворачиваешься.

— Просто я тебя не встречаю.

— Ты похудел, один нос торчит. Может, заболел?

— Нет, здоров...

Они идут по железнодорожному полотну. То тут, то там мелькают желтые огоньки стрелок. Темной стеной тянутся на складе штабеля дров.

— Лизюк просто отвратителен, — Надя решительно меняет тему разговора. — Купил мне билет в кино. На последний сеанс...

Василь сразу ожил, но старается выдержать характер, спокойно спрашивает:

— Почему же не пошла?

— Еще этого не хватало! Он всем предлагает билеты. С Верой Мащинской крутит.

— А вам и нравятся такие...

Надя даже остановилась, обиженная.

— Не говори глупостей! Ничего ты не понимаешь. Закопался в своих книгах.

— Закопался!.. — воскликнул Василь. — Думаешь, так просто сижу? Скоро узнаешь...

— О чем узнаю? — Надя сгорает от любопытства. — В газеты стал писать. Может, свою книгу пишешь?

Василь вовремя спохватился, чуть не наговорил лишнего. Не стоит распространяться даже перед Надей.

— Есть разные дела, — неопределенно отвечает он. — В газету писать не просто.

— А вы все наперегонки пишете. Рады, что фамилия напечатана.

Попрощались дружески. Надя все ж молодчина. У Василя даже от сердца отлегло. Вроде бы ничего особенного не сказали ни Надя, ни он, а сразу стало легче.

Хвалиться, однако, нельзя. Недавно на уроке Василь тоже едва не проговорился. Решали сложную задачу по геометрии. Ни у кого не получалась. Применив тригонометрическую формулу, Василь задачу решил, сверил результат с ответом, помещенным в конце учебника. Решение правильное! Он чуть было не поднял руку, но вовремя сдержался. Любопытный Давид заглянул в тетрадь, в которой замелькали непонятные знаки — тангенсы, котангенсы. Тригонометрию в восьмом классе не проходят, и Давид ничего не понял. Антонина Федосовна, конечно, поняла б, ее не проведешь...

В конторе «Плодоовощ» неприятность. Заведующий базой Хурсик, замкнутый и нелюдимый человек, пользуясь тем, что цена на картофель поднялась до тридцати рублей за пуд, нагрузил полуторку и повез в город на рынок. Милиция схватила его за руку — накладной на картофель не было. Хурсика арестовали, ведется следствие. Притихшие и обескураженные, щелкают на счетах бухгалтеры и счетоводы. Выходит, плохо подбивали балансы, если картофель с базы можно вывозить машинами...

Василь старается не обращать внимания на темные и часто непонятные стороны жизни. В доме между родителями тоже нередко возникают размолвки — на почве недостатков, дороговизны. Но Василь не вмешивается, потому что помочь ничем не может.

Захворала младшая сестричка, она только-только научилась ходить. Отец с матерью раз в неделю возят ее в город, в железнодорожную больницу. Василь на это время остается в доме за старшего. Варит младшим братьям картошку, доит корову. Хоть бы поправилась...

А дни бегут. На дворе уже март. Но еще гуляют злые ветры, метели. На улице, у заборов, хлевов огромные сугробы.

Наконец Василь добился того, о чем так долго мечтал. По математике, физике и химии догнал десятиклассников. Будет теперь решать задачи и учить уроки вместе с Иваном.

Иван и сейчас еще скептически смотрит на упорство Василя.

— За десятый экзамены не примут. Может, за девятый. Но ничего, польза будет, — говорит он.

Помогает Иван от души. Ведь математику Василь усвоил только благодаря ему.

Теперь надо подогнать остальные предметы. Книги есть. Прислал их Триша Лопата — после седьмого класса он уехал в Минск, учится в торговом техникуме. У Гриши в Минске отец — живет с другой семьей. Славный парень Гриша, позаботился, нашел учебники. В местечке их не купить.

В начале последней четверти надо уже подавать заявление директору. Дни бегут...

В мире неспокойно. С осени Италия вела войну против Греции, но безуспешно. Муссолини даже стал терпеть поражения. Теперь на греков двинул с танками Гитлер. И не только на греков. Спустя день после того, как Советский Союз подписал договор о дружбе и ненападении с Югославией, фашисты напали на эту страну. Происходит что-то непонятное.

— Гитлер с нами не считается, — говорит Иван.

— Почему не считается?

— У нас с Югославией договор о дружбе, а он нападает.

— В Югославии революция. Прежнее правительство присоединилось к Берлинскому пакту. Гитлер хочет задушить революцию.

— Разве нам все равно, кого он душит? Югославы — славянский народ.