Иван Науменко - Грусть белых ночей

— Надо начинать с самого начала — с пятого класса. Возьмем учебник, сами зададим себе уроки и друг у друга будем спрашивать. Библиотечку выпишем...

Василь всегда подчинялся Ивану, и теперь ему и самому смешно, как проводятся в школе уроки немецкого языка. Мягкая по натуре Ольга Владимировна конечно же понимает, что ее предметом никто не интересуется, дисциплину в классе поддерживать не умеет и для того, чтобы создать хоть видимость порядка, позволяет ребятам слишком многое — только бы не шумели в коридоре. Некоторые на ее уроках выполняют домашние задания, читают книги. Да и сама она иногда, чтобы успокоить слишком непоседливых, читает классу какие-нибудь интересные истории из хрестоматии, на ходу переводя на белорусский язык.

Переговорив обо всем — Степана будут уговаривать вдвоем, — друзья из городка вновь возвращаются на станцию. Весь день Василь ходил по лесу, до полуночи гулял с Иваном по парку, и, несмотря на это, ноги не болят, совсем не устал. Он словно набирается настоящей мужской силы, и это радует.

На станции тишина. На перроне безлюдно. Лишь изредка пройдет смазчик с масленкой в руках, нарушая вечерний покой глухим шарканьем ботинок по цементной платформе.

Ребята решили зайти в буфет. Василю очень хочется бросить взгляд на буфетчицу, очень похожую на младшую сестру.

В небольшой комнатушке, густо заставленной столами, сидят запоздалые посетители и льют пиво. Надина сестра сосредоточенно перекидывает косточки на счетах, вид у нее недовольный. Василь готов рассказать Ивану все, открыть перед ним свою душу, но только ни слова о Наде. Эта тайна принадлежит ему одному.

У выхода из буфета друзья распрощались. Иван свернул трубкой газеты, журнал «Огонек», засунул под мышку и не спеша зашагал домой.

Назавтра и в последующие дни Василь ходит в лес за грибами. С утра в душе страх: удачи не будет. Но это только так кажется, что знакомые места обошли другие грибники и он ничего не найдет. Если ищешь, то грибы попадаются в самых неожиданных местах...

До начала занятий остается уже совсем мало времени, и Василь с нескрываемой тоской прощается с милыми сердцу рощами и перелесками, с густым ковром цветущего вереска. Все это потом не раз будет видеться ему во сне долгими вьюжными ночами. В лесу идет своеобразная таинственная жизнь, ее не очень замечаешь, не думаешь о ней. Но она есть, вызывает в душе тихую радость, без которой, казалось, и жить нельзя.

Бродя в одиночестве по молодым соснякам, о чем только не передумаешь... Мечты трепетные, неясные, они наплывают, как легкие облачка в синеве майского неба, и так же исчезают, лишь в душе оставляя незримый след. Без этого, наверное, жить тоже нельзя.

Семье Василя живется нелегко. В хате трое братьев, сестренка, и все мал мала меньше. Заработок отца небольшой — только на хлеб и хватает. Из-за вечного безденежья и забот между отцом и матерью постоянно возникают споры. Василь старается не вмешиваться, не думать о семейных неурядицах, да только не всегда это удается — все происходит на его глазах. Порою даже жизнь становится не мила.

Однажды летом, после особенно неприятной стычки, Василь даже решил поступать в техникум. Ему было безразлично в какой, только бы уехать из дома. К счастью, родители вскоре помирились, и намерение это осталось неосуществленным, верх взял здравый смысл. Да и ехать-то как: ни денег, ни одежды, кроме того, жаль, было расставаться с друзьями.

Деньги, которые были заработаны, разошлись, а на августовскую зарплату надо купить костюм. Пиджак порвался на локтях, штаны на коленях... Как появишься в такой одежде в школе?

Василь, конечно, и отца немного винит. Характер у него неважный: часто бывает хмурым, неразговорчивым, готов рассердиться из-за всякого пустяка. Ведь и в других семьях, с которыми Василь знаком, дела идут не лучше, однако люди стараются как-то развеселить и себя и других. А вот отец не умеет.

В конце-то концов, не это главное. Жить можно.

Грибы, собранные Василем, тоже немалое подспорье. Муругого поросенка, длинного, как веретено, который молнией носится по выгону, подкормив картошкой, заколют только к рождеству, и поэтому осень, как всегда, будет пора постная. Так надо хоть грибами ее оскоромить. Несколько сушеных боровичков, брошенных в картофельный, забеленный молоком суп, придают ему совсем другой вкус. А как хорошо поешь, так и на мир веселее смотришь.

Как помнит себя Василь, в большей половине их хаты всегда жили квартиранты; в последние же годы родители сдают ее под контору. Поначалу в хате размещалась контора «Заготлен», теперь — «Плодоовощ». В комнате стоят канцелярские столы, за которыми сидят бухгалтеры, счетоводы, они весь день щелкают костяшками счетов и крутят арифмометры. Хату родители сдают в аренду — семье нужны деньги, и контора платит не только за помещение, но еще матери за уборку.

Осенью и зимой Василь спит в конторе — на полу у голландки, а с наступлением лета — в хлеву. На душистом сене даже лучше чувствуешь себя: никому не мешаешь и воздух свежий.

В передней половине, за дощатой перегородкой, чтобы не заглядывали без нужды клиенты, отгорожен угол, где живет семья. Ведь они весь день валом валят в контору. От передней комнаты остался фактически небольшой угол, но так лучше. Кроме того, больше всего посетителей наведывается в контору примерно с середины лета и особенно сейчас, осенью, когда колхозы возят на базу огурцы, помидоры, картофель, капусту. Заканчиваются их визиты обычно с первыми заморозками, когда картофель, морковь отправлены в города или забуртованы на месте. В остальные дни бухгалтеры не торопясь подбивают балансы, и никто особенно не тревожит семью Василя.

В последний перед занятиями день Василь в лес не пошел. Покидая ремонтную бригаду, он попросил бухгалтера выписать, не дожидаясь конца месяца, заработанные деньги. Бухгалтер слово сдержал. Василь деньги отдал матери, оставил себе только пятерку.

В тот же день, расхаживая по местечку, Василь заглянул в книжную лавку и не поверил глазам: на видном месте стоял «Тихий Дон» Шолохова. Довольно толстый томик в серо-синем коленкоровом переплете. Долго ждал Василь эту книгу. Три предыдущие он прочитал давно, их уже перевели на белорусский язык, и они были в библиотеках; потом перечитал еще раз — тревожился, гадая о дальнейшей судьбе героев.

И вот наконец четвертая книга появилась. Правда, стоит дороговато. Если Василь купит ее, не хватит денег на немецкую библиотечку, о которой говорил Иван. Но соблазн так велик, что Василь не выдерживает — покупает. Теперь у него будет собственный «Тихий Дон», пусть хоть последняя часть. А библиотечку как-нибудь выпишет.