Александр Хьелланн - Гарман и Ворше

Якоба Ворше они встретили по дороге, когда уже были в коляске, и, собственно говоря, окликнула его фру Фанни.

Якоб Ворше отнюдь не был одним из близких друзей Мортена, хотя в ранней юности они не раз проводили время вместе. Зато консул Гарман был чрезвычайно приветлив с молодым Ворше, и многие поговаривали, что консул не прочь бы снова включить имя «Ворше» в свою фирму, например посредством брака!

Но все, кто имел возможность наблюдать их поближе, уверяли, что из этого дела ничего не выйдет. Фрекен Ракел терпеть не могла Якоба Ворше, а для фру Гарман он был вообще страшилищем, после того как пастор Мартенс уверил ее в том, будто он вольнодумец.

Консул повел к столу фру Олбом, как самую старшую даму; Георг Дэлфин удостоился счастья подать руку Фанни, а Ракел обернулась к советнику и сказала:

— Прости, дядя! Сегодня я уж займусь нашим новым гостем. Господин кандидат Йонсен, будьте добры повести меня к столу!

Тот подал ей руку с некоторой натянутостью, но без неловкости, и направился с ней в столовую.

— Что за черт? Что случилось с нашей Ракел? — прошептал Мортен, обращаясь к Ворше. — Она ведь никогда не выносила маминых богословов!

Якоб Ворше не ответил и с почтительным поклоном предложил руку своей постоянной даме — йомфру Кордсен. Что касается Габриеля, то он тем временем потихоньку расстегнул пряжки на жилете и на брюках, — он знал, что теперь воспоследует.

Впрочем, это нетрудно было сообразить тому, кто знал обычаи дома. Во-первых, будет мясной суп с морковью и мясными клецками, затем окорок и свиные котлеты с кислой капустой, потом жаркое из молодого барана и жаркое из теленка с приправой из портулака и свеклы, а на десерт — крендельки с ванильным кремом.

Поначалу разговор шел в верхнем конце стола, главным образом между адъюнктом и Дэлфином. Они были оба из восточной Норвегии, и адъюнкт изо всех сил старался вызвать у своего собеседника какое-либо нелестное суждение о западной Норвегии и ее обитателях, так как знал, что консул и советник терпеть не могли таких суждений; а адъюнкт Олбом косо смотрел на всех новичков, которые втирались в дом Гарманов.

Но Дэлфин был чересчур хитер и либо намеренно, либо искренне говорил не то, чего хотелось добиться адъюнкту.

Природа здесь, уверял он, в высшей степени интересна, и притом он очень польщен многими новыми знакомствами, которые приобрел среди местных жителей.

У советника было свое постоянное место в самом начале длинного края стола, по левую руку от консула, который один сидел во главе стола. Он приподнялся и, наклонившись над адъюнктом и Ракел, протянул бокал новому директору школы и сказал:

— Господин кандидат Йонсен! Поскольку вы о нашей природе того же мнения, что и господин Дэлфин, я надеюсь, что вы так же скоро, как и он, уживетесь с местными жителями! Господин директор школы, могу я иметь честь чокнуться с вами?

Консул наблюдал за своим братом с некоторым удивлением: не часто случалось, чтобы советник выказывал расположение к молодым людям, которые появлялись в доме, в особенности же если это были богословы.

— Видишь ли, — шепнул ему дядюшка Рикард. — Этот все-таки не дурак!

Фанни тоже обратила внимание на ту честь, которая оказывалась новому богослову, сидевшему напротив нее. Она остановила на нем свои прекрасные глаза и нашла его интересным. Правда, он не так элегантен, как Дэлфин, и не так красив, как Ворше, но все же она несколько раз бросала взгляд в его сторону.

Ни молодой Ворше, который сидел справа, ни Дэлфин, который сидел слева от нее, уже не занимали ее. Якоб Ворше всегда держал себя, при всей своей почтительности, так, словно он даже и не замечал ее лично; ну, а то, что Дэлфин влюблен и околдован, не имело для нее большого значения: это была неизменная участь всех без исключения поверенных фирмы ее отца, с того времени как она стала взрослой.

Кандидата Йонсена втянули в разговор. Дэлфин по началу отнесся к нему немного свысока, но после нескольких ответов со стороны этого спокойного и серьезного собеседника представитель фирмы отказался от тактики нападения и заговорил дружелюбным тоном.

Однако адъюнкт Олбом не так легко менял свои намерения. Он сердился уже на то, что ему не удалось вызвать на поединок представителя фирмы, и теперь рассчитывал натешиться всласть над новым гостем.

Полупочтительным, полунасмешливым тоном, с каким многие любят обращаться к молодым богословам, он начал нападение на директора школы. Адъюнкт Олбом делал это тем более уверенно, что знал отвращение, какое питали к богословам оба брата Гарман, а что до фру Гарман, сидевшей на противоположном конце стола, то она была совершенно поглощена беседой со своим соседом — пастором Мартенсом.

— Вы, вероятно, рассчитываете на обильную жатву в нашей сильно подверженной религиозным воззрениям среде, господин кандидат Йонсен? — сказал адъюнкт с усмешкой.

— Жатву? — кратко переспросил Йонсен.

— Ну, скажем, «улов»… я не знаю, в каких символических образах вы предпочитаете представлять себе свое призвание, — небрежно возразил адъюнкт.

— Мое призвание, во всяком случае, пока что состоит в том же, в чем состоит и ваше призвание, господин адъюнкт: обучать детей; и я люблю представлять себе свои обязанности ясно и четко, без всяких символических образов! — спокойно ответил молодой богослов, но в голосе его была нотка, которая заставила адъюнкта отказаться от риска нападения.

Фру Фанни и Дэлфин не могли удержаться от улыбки, но фру Олбом заскрежетала зубами: «Так ответить такому человеку, как Олбом!»

Тем временем консул продолжал начатый разговор, расспрашивая Йонсена относительно положения сельской школы. Консул Гарман несколько лет был председателем школьной комиссии. Несмотря на небольшое расстояние от города, Сансгор относился к сельской местности.

Ракел нравились короткие, энергичные ответы ее соседа. Особенно пришлось ей по душе, что новый директор школы с большой решительностью настаивал на некоторых переменах и на увеличении расходов для школы, которые консул находил излишними и слишком дорогими.

Не часто встречала она людей, которые проявляли столько силы характера и любви к делу, как этот молодой богослов. И каждый раз, когда он спокойным, уверенным тоном говорил: «Это можно сделать, значит это будет сделано!» или что-нибудь подобное, она полупрезрительно поглядывала в сторону Дэлфина, который с увлечением показывал фру Фанни какой-то фокус при помощи пробки и двух вилок. Но когда ее взгляд падал на Якоба Ворше, он приобретал иное, вызывающее выражение, которого он, однако, как будто и не замечал, — он был увлечен полушутливой, полудружеской беседой со старой экономкой йомфру Кордсен.