Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

Кедров вспоминал о ночном разговоре в помещении штаба РОВС, который он провел в присутствии генерала Кусонского, запротоколировавшего всю беседу.

Кедров (почтительно): Ваше превосходительство, вас спешно требуют на улицу Колизе.

Скоблин (недовольно): Я уже лег спать. Что там случилось?

Кедров: Генерал Миллер пропал. Вы, генерал, последний, с кем виделся начальник РОВСа. Поэтому и гфишлось побеспокоить вас. Просим прощения за столь поздний визит.

Скоблин: Это неверно, господа. Я видел генерала Миллера лишь вчера вечером.

Кедров: У меня имеется доказательство — у вас было назначено свидание с генералом Миллером в половине первого пополудни.

Скоблин (оскорбленно): Извольте немедля ознакомить меня с вашими доказательствами, адмирал.

Кедров: Вот. Прошу вас, письмо Миллера.

Скоблин: Нет, нет. Все это подделка, провокация. Я отвергаю. Письмо написано кем-то другим. Я даже таких улиц не знаю.

Кедров: Подумайте хорошенько, Николай Владимирович. Может быть, вы все-таки сообщите нам чтонибудь?

Скоблин: Уверяю вас, я ничего не знаю.

Кедров: В таком случае нам всем следует пойти в полицию.

Скоблин: Извольте, я готов. Хотя абсолютно не понимаю, в чем меня подозревают. В предательстве собственного начальника?

Кедров: Мы далеки от подобной мысли. Но не исключаем возможности, что начальника РОВСа завлекли в ловушку, пользуясь вашим именем, генерал.

Скоблин: Полагаю, вы не приставили к двери часового, который станет сопровождать нас в комиссариат?

Кедров: Мы трое должны немедля сделать общее заявление для полиции. И это все, что мы обязаны сделать в настоящих условиях исчезновения Евгения Карловича.

Скоблин: Хорошо. Я подчиняюсь....

По окончания разбора Скоблин первым вышел из управления РОВСа, быстрым шагом направился к лестнице и, не сказав ни слова, стал спускаться. Кедров и Кусонский — следом. Оказавшись на улице, они увидели, что Николай Владимирович... исчез. И даже тут генералы не подумали, что он сбежал, подтверждая свое участие в деле Миллера. Предположив, что Скоблин, взволнованный событиями, поехал в гостиницу предупредить жену, они наняли такси и помчались в отель «Паке», надеясь там найти подозреваемого. Именно подозреваемого как несколько раз подчеркивал Кедров: в русской офицерской среде, где отношения основываются исключительно на взаимном доверии, обвинение в предательстве расценивается как нечто чудовищное и невероятное. Русский офицер может быть заподозрен в предательстве тогда, когда он сам прямо или косвенно подтвердит этот факт. В случае с генералом Скоблиным лишь его бегство из штаба РОВСа могло служить основанием для подобных подозрений, который офицерский суд чести мог предъявить .ему, потребовав подробных объяснений. Итак, генералы направились в «Паке», чтобы поговорить с Плевицкой, если ее мужа не окажется в отеле.

Надежда Васильевна плача вышла в вестибюль. Она была одна.

— Не приезжал ли Николай Владимирович? — спросил Кедров.

— Боже мой, — повторяла она в странном волнении. — Мой муж исчез. Где он? Что с ним? Что вы сделали с Колей? Умоляю, скажите правду, господа! Где Николай Владимирович?

— Он вышел из управления и пропал, — Кедров и Кусонский пытались успокоить Плевицкую. Эпизод произвел на них тяжелое впечатление...

Впрочем, в те первые дин таинственного исчезновения Миллера, существовала и другая версия его похищения — после того, как д поиску подключилась французская полиция.. Плевицкая была арестована тотчас же в отеле. Следствие начало активно допрашивать всех, знавших Миллера и Скоблина. Генерал Кусонский подтвердил: «Записка была написана руководителем РОВСа на полулисте белой бумаги, характерным почерком, ие вызывающем сомнений, чернилами, от руки, в за клееном конверте с надписью «генералу Кусонскому». Я спрятал ее в свой письменный стоя вместе с деньгами и достал из ящика лишь ночью, когда меня вызвали на улицу Колизе. Конверт был в полной неприкосновенности. Я распечатал его и передал адмиралу Кедрову, а затем — чинам уголовного розыска комиссариата XVI района».

Далее версии все более расходятся. В четверг, около 11 утра, генерал Скоблин был якобы арестован и доставлен под охраной французских полицейских в помещение Галлиполийского общества на улицу Фэзандери, где собрались председатели воинских организаций и начальники групп (в том числе группы Туркула, отколовшейся из РОВСа). Адмирал Кедров сообщил обстоятельства исчезновения Миллера. Его информацию дополнил полковник Мацы л ев, якобы встретивший генерала накануне около пяти часов пополудни возле квартиры Евгения Карловича и его супруги. На вопрос Мацылева, куда он торопится, Скоблин ответил, что намерен нанести визит генералу Деникину и поблагодарить его за участие в празднике корниловцев.

Собравшиеся были возбуждены и с общего согласия курили безостановочно. Капитану Смородину поручили пригласить Скоблина. Появился Николай Владимирович. Вид его был ужасен, неопрятен. Казалось, он не спал несколько суток и держался из последних сил. Оглядев собравшихся, он заявил ломким голосом:

— У вас очень накурено, господа. Ночью у меня был сердечный приступ. Прошу проветрить помещение. Я буду ждать в коридоре. — Генерал вышел и... вновь исчез. Навсегда.

Больше его никто никогда не видел. Оставалось лишь гадать, куда мог исчезнуть подозреваемый из дома, оцепленного полицией [12] Тайна Скоблина объяснилась лишь в начале войны с гитлеровской Германией, когда, благодаря нелепой случайности, гестапо удалось разоблачить бывшего колчаковского министра Третьякова, работавшего на СССР. Третьяков жил на верхнем этаже дома, где Скоблин должен был предстать перед судом чести в сентябре 1937 киса. У него и скрылся преследуемый генерал. .

Плевицкая утром сбежала из дома и весь день блуждала по парижским проспектам... Потом она появилась и сказала следователю, что пока генерал Миллер прятался неизвестно где, она с генералом Скоблиным... кушала бутерброд с икрой и заказывала себе платье в салоне мадам Каролини, принадлежащем Максу Эпштейну. Однако официант кафе и сам Эпштейн сообщили, что завтрак и примерка платья предшествовали похищению Миллера. Тогда генеральша начала снова плакать и пить в большом количестве валериановые капли. Деньги у нее нашли: и франки, и фунты, и доллары — как оказалось, жили генерал с генеральшей на широкую ногу. Плевицкая тут же заявила следователю, что у нее богатый поклонник, который дает ей деньги, ну, просто симпатичный еврей, меценат, влюбленный в чистое искусство. Заботясь о своей репутации, мадам Плевицкая сказала: «Он мне давал деньги только за пение...» Газеты писали о перстне, который батюшка-царь пожаловал Плевицкой и о кознях большевиков. Французы в каждом бородатом человеке видели генерала Миллера. Получил развитие новый вид модного спорта: охота на бородачей...