Педро Касальс - Посредник

— Спасибо, Алекс. Но завтра я буду в Брюсселе, потолкую там с Лафонном. Я так рассчитываю, что в Мадриде буду послезавтра.

— Да! Слушаю! — Кармина взяла телефонную трубку в своей лаборатории на химическом факультете.

— Здравствуй, Кармина! Это Лисинио Салинас. Мне бы хотелось обсудить с тобой некоторые стороны того дела, которым мы занимаемся вместе.

— Хорошо, Лик. Это срочно? — она назвала его укороченным на английский манер именем «Лик» так же естественно, как это сделал бы любой из его британских или американских приятелей.

— Хорошо бы повидаться как можно скорей, — Салинас хотел было сказать «прямо сейчас», но удержался. — Ты когда сможешь?

— Да прямо сейчас, — ответила девушка. — Жду тебя. Куда ехать, знаешь — ведь ты меня здесь безуспешно разыскивал в прошлый четверг.

— A-а! Бородач тебе уже обо всем сообщил?

— Точно. До скорого, Лик.

— Минут через пятнадцать буду у тебя.

Кабинет Кармины при лаборатории был небольшим, но весь залит светом — окно в нем было почти во всю стену.

Салинас снова стал обсуждать с девушкой наиболее вероятные возможности транспортировки масла в таком огромном объеме, как то, что украли у Салы.

Слушая версии Кармины, которая приводила их сухим тоном специалиста, сыпя научными терминами, адвокат рассматривал наклеенные на стене цветные плакаты с парусными судами, разрезавшими волны под развернутыми вовсю парусами. Вокруг горками лежали научные книги и труды по прикладной химии, связанной с пищевой промышленностью.

Сидя за белым пластмассовым столом, Кармина продолжала заниматься теоретическими выкладками по поводу возможностей перевозки масла на сумму в миллиард песет, перекладывая при этом машинописные листы какой-то работы, посвященной пищевым жирам.

— ...А еще оно может быть спрятано сейчас на каком-нибудь химическом заводе...

— Я уже понял, Кармина, что возможностей множество. Но ты сама что думаешь об этом деле? — прервал ее Салинас.

— Ну, видишь ли, как ученый я склонна опираться на факты, а их у меня нет. Я ведь даже и места того не видела, где Сала хранил свои сокровища. — Кармина заговорила педантичным тоном. — Как сторонний наблюдатель, могу пока только отметить, что против Салы действует очень сильный противник, который безусловно во всем превосходит его.

— Верно. Настолько, что Сала даже не пытается бороться. Он никак не решится взять быка за рога и заняться розысками пропавшего масла — все уходит от решения проблемы, стремится уклониться от нее. Мне сдается, что он вообще сразу рукой махнул на свое пропавшее богатство, тем более, что до смерти страшится полиции — опасается, как бы она не раскрыла его махинации, уклонение от налогов и все такое прочее. — Салинас в своих профессорских очках с рассеянным видом ученого был очень к месту в этом кабинете и хорошо смотрелся рядом с молодой женщиной.

— Конечно... конечно. Но все эти детали — в компотенции юристов или следователей, а я всего-навсего химик, у меня нет данных, на которые я могла бы опереться, чтобы помочь тебе.

— Послушай-ка. Я хочу прямо сегодня же снова съездить туда, где хранилось масло Салы. Может, и ты со мной поедешь? В таком случае ты хоть не сможешь утверждать, что даже и не видела их, — предложил адвокат.

— Согласна. Только мне перед этим понадобится полчаса... нет, лучше час. Ровно в два я жду тебя у входа в это здание.

— Прекрасно, а я пока перекушу в баре на юридическом факультете... В два ноль-ноль жду тебя внизу.

Оказавшись рядом с цистернами, где когда-то хранилось масло на миллиард песет, Салинас прямо-таки засыпал вопросами сторожа, разговор с которым вызывал у адвоката явное раздражение.

— Не может быть, чтобы вы ничего не видели. Лучше бы вам все мне рассказать, чем полиции, которую я на вас напущу, — пригрозил ему Салинас.

— Нот. Ничего не видел. Ничего.

— В прошлый раз я заметил на земле след, как будто оставленный на земле крупным шлангом или трубой. А сейчас этого следа нет. Кто его стер? — Салинас задал этот вопрос внезапно, надеясь застать врасплох сторожа.

— Да ведь дождь был...

— Лжете! Все эти дни была ясная погода! — резко сказал Салинас.

— Там, внизу, в Барселоне... может быть, и была ясная, а здесь несколько раз лили проливные дожди.

Кармина, чувствовавшая себя неловко, молча слушала напряженный разговор между обоими мужчинами.

— Земля сухая. Вы лжете. — О следе на земле Салинас вспомнил только что и теперь давил на сторожа, пытаясь сбить его с толку и заставить проговориться. — Вы что, не замечаете, что сами себе противоречите? Разве вы не понимаете, что я не верю всем вашим выдумкам — правда в них даже не ночевала.

— Я все вам сказал. Будьте здоровы! — Сторож повернулся и пошел к своей отаре, пасшейся метрах в трехстах от них.

— Ну, и что ты думаешь? — спросил он у Кармины.

— Нельзя так вести себя с людьми, это бесчеловечно. Ты просто запутал этого несчастного, заставляешь его говорить о том, чего он не знает или же не хочет сказать.

Слова девушки мгновенно охладили адвоката, который собирался догнать сторожа и продолжать свои расспросы, не брезгуя никакими средствами. «Что-то у меня нервы стали сдавать, — подумал он. — Может, действительно я малость перехватил с этим типом, — не знаю, не знаю... Но ясно, что он что-то скрывает, не хочет со мной быть откровенным».

— И потом, что это за уловка со следом? — Кармина продолжала говорить, не скрывая своего осуждения. — К чему вся эта игра? Ты ведь мне ничего о следе не говорил!

— Да я и не очень уверен, что видел его. Как будто и был след... точно не помню... Но я сказал ему об этом, чтобы попытаться ошеломить... заставить его заговорить.

— Ну и ну! Ну и ну! Ты просто возомнил себя Шерлоком Холмсом.

«А все потому, что связался с ученой пигалицей, которая и гроша ломаного не стоит, ничего в реальной жизни не понимает, умеет только теоретизировать, —чуть было не выпалил Салинас. — Способна только рассчитывать математическими методами возможность транспортировки масла, а нужно мне это — как собаке пятая нога».

Кармина, у которой явно испортилось настроение, направилась к «фольксвагену». Она была в джинсах, коротких полусапожках, в длинном голубом пиджаке. Прямые волосы коротко подстрижены, а потому издали ее трудно было отличить от мальчишки, тем более, что и шла она уверенным упругим шагом, как крепкий, хотя и невысокий худенький подросток.

Салинас, с трудом сдерживая раздражение, решил, что пора возвращаться в Барселону.

На обратном пути они поначалу молчали. Стычка из-за сторожа подействовала на обоих так, что разговаривать друг с другом не хотелось. Но постепенно Кармина разговорилась, стала рассказывать о тех временах, когда была студенткой в Калифорнии. В Барселону они приехали уже помирившись.