Освальд Тооминг - Зеленое золото

Заметив, как люди с досадой покосились на Тюура, Реммельгас решил не оставлять без ответа его ядовитую реплику.

— Что ж, товарищ Тюур нашел подходящее сравнение — мы вроде садовников. Какое большое богатство отдано под наше попечение! Каждое бессмысленно уничтоженное дерево — это расхищение народного достояния, а каждое невыращенное дерево — грабеж. А что делаем мы? В Кюдема валяются на старых складах неошкуренные кругляки. На многих делянках, где уже давно закончены работы, та же картина. Короеды не могут и пожелать лучшего корма! И во многих местах нашего лесничества выращивают вредителей, — занимаются этим в нынешнем году и на делянке сто двадцать шесть. В лесах около Люмату полно сухостоя и бурелома, большая часть леса за весь свой век не видела рубок ухода. Хвойка сожрала прошлой весной на участке Кулли половину посаженных культур…

— А что я мог сделать? — Антс Тюур мотнул головой и добавил шутливо: — Если бы эти чертовы хвойки были величиной с воробьев, тогда дело другое — бери ружье и пали в них…

Питкасте прыснул, но Нугис, наклонившийся вперед и приставивший к уху ладонь, чтоб лучше слышать, сердито цыкнул. «Откуда лесничий все так хорошо знает? — удивился он. — Прожил тут всего-навсего четыре недели, а говорит так, будто четвертый год тут находится. Ведь все верно». Нугис забыл об усах и даже о своем намерении поддеть лесничего. Слова последнего забрали его за живое, и он сердито взглянул на Тюура, чтоб тот замолчал.

— Нет, если бы хвойки были величиной и с ворону, даже тогда товарищ Тюур их не заметил бы, так мало он интересуется своим лесом! — решительно сказал Реммельгас, и на лицах отразилось одобрение. — А если товарищ Тюур не справился с охраной культур в прошлом году, когда по всему лесничеству было посажено всего лишь двадцать гектаров, то как он думает это сделать в нынешнем году, когда мы будем сажать и сеять по крайней мере в шесть раз больше?

— В шесть раз больше! — воскликнул Нугис так громко, что тут же смутился. Они и двадцать-то гектаров считали рекордом, гордились и радовались тому, что превысили план на пять гектаров, а тут приходит юнец, только что выпущенный из школы, и говорит как о самой обыкновенной вещи: сто двадцать гектаров.

— Сказки! — пренебрежительно бросил Тюур.

Питкасте даже рот раскрыл. Он помнил, что в нынешнем году план увеличили, но ведь речь шла всего о шестидесяти гектарах. Он не знал, что Реммельгас уже несколько раз ездил в лесхоз и без конца торговался за увеличение плана, пока наконец там не вняли его обоснованным доводам и не согласились пойти ему навстречу. Поначалу к нему отнеслись в лесхозе как к ненормальному: там привыкли к обратному — к тому, что люди старались выторговать себе сокращение плана посадок. Но в конце концов в лесхозе рассудили, что раз Реммельгас так настаивает, то бог с ним, тем более что благодаря ему лесхоз тоже перевыполнит свой план.

— На всех делянках, значит, понатыкаем хлыстиков! — и Килькман двинул соседа в бок.

— На всех мы пока не сумеем, но большинство вырубок засадим. Начиная с будущего года мы начнем сеять и сажать культуры на всех вырубленных делянках. Мы ничего больше не будем предоставлять в лесу воле случая.

Нугис решил использовать небольшую паузу в речи лесничего и сказал:

— А как будет в Сурру?

— Вы о чем?

— О посадках. Сколько будем сажать и сеять?

Лесничий хитро улыбнулся.

— А сколько бы вы хотели?

Нугису не пришлось думать и вычислять, он точно знал, сколько на его участке незасаженных вырубок. В суррускую чащу нелегко было заманить людей. Питкасте считал, что в тамошних зарослях лес возобновляется естественным путем, и поэтому Сурру почти целиком было предоставлено самому себе да старому Нугису.

— Двадцать гектаров, — сказал он не раздумывая.

— А почему не в объеме всех заброшенных вырубок?

— Всех их и будет двадцать гектаров.

— Двадцать? — Реммельгас подошел к столу и раскрыл толстую книгу. — Должно быть больше.

— Нет, — ответил Нугис и посмотрел в землю. Лесничий, конечно, ему не поверит, у него другие, неверные данные, но Нугиса и насильно не заставили бы объяснять перед всеми, каково на самом деле положение в Сурру. К тому же Питкасте поспешил тут изложить свою теорию естественного прироста.

— Ведь в иных местах лес возобновляется естественным путем. Особенно проворно размножается сосна, то же можно сказать о ели и березе…

— Вы забываете об иве и ольхе, которые размножаются еще быстрее и глушат остальной молодняк.

Снаружи послышалось громкое «тпру!» Нугис угрюмо заворчал — как раз тогда, когда разговор подошел к самому важному и увлекательному, обязательно кто-то должен помешать! Он выглянул в окно и совсем помрачнел. На сегодня серьезный разговор окончен, теперь только и услышишь, что о рубке да пилке, а настоящим лесовикам хоть уши затыкать впору.

— И чего он сюда притащился? — пробормотал он.

А Питкасте воскликнул:

— Ах, черт, поздно приехал! Хотел бы я на него посмотреть во время Реммельгасовой проповеди!

И, предвкушая развлечение, Питкасте с откровенным торжеством уставился на дверь: дескать, посмотрим, на какой лад теперь запоют эти двое.

Осмус приехал на легких дрожках. Гнедой жеребец в упряжке был чистый огонь. Хозяин одергивал и улещивал коня, привязывая его к коновязи, но тот расшвыривал копытами гравий и протяжно, заливисто ржал. Конь был настолько горячий, что использовать его как тягловую силу не представлялось возможным, и потому Осмус взял его в свое личное пользование. «Надо прогуливать скотину», — говаривал он, и на это было трудно что-нибудь возразить.

Заведующий лесопунктом ввалился в дверь, и на всех повеяло дождем и прохладой. На нем был блестящий плащ и высокие резиновые сапоги. Стряхнув воду с клеенчатого капюшона, он развел руками и с удивлением воскликнул:

— Похоже, что я попал на собрание?

Лесничий шагнул к нему навстречу. Они виделись впервые, и все же Осмус показался Реммельгасу старым знакомым: именно таким — крепким, шумным, энергичным — он и представлял себе заведующего Куллиаруским лесопунктом. Он протянул Осмусу руку:

— Очевидно, товарищ Осмус? Здравствуйте, я — Реммельгас. У нас действительно собрание, но поскольку разговариваем мы о лесе, то прошу садиться.

— Я помешаю…

— Нет-нет, мы прекратим обсуждение своих вопросов и перейдем к тем, которые касаются и вас, к плану расположения делянок на следующую зиму.

«Каков ловкач! Вот почему он мне вчера сказал: „По телефону договориться трудно, лучше зайдите завтра в лесничество!“ Выходит, его просто заманили в ловушку. Хотя, впрочем, лесничий предлагал зайти вечером. Это он сам решил заскочить по дороге. Вот и попался! Разве поговоришь начистоту в присутствии всех этих лешаков? Пожалуй, лучше отложить разговор», — подумал Осмус и сказал: