Макс Фрай - Мой Рагнарёк

– В нашем войске чуть было не началась смута. Они каким-то образом почувствовали, что ты ушел, и испугались. Хуже того, они стали обыкновенными детьми человеческими: испуганными, растерянными и озабоченными своим будущим. Мы не сумели бы их успокоить: эти люди чувствуют твое присутствие как солнечный луч на щеке, а твое отсутствие для них очевидно и мучительно, как морозный ветер в степи. – Кажется, Джинн нарочно выбрал такой высокопарный тон, чтобы немного меня позлить. Кажется, он догадывался, что я неплохо проводил время, пока они все тут волновались, и с видимым удовольствием подбрасывал сухие дрова в топку моего идиотского чувства вины. После его выступления мне захотелось добровольно встать в какой-нибудь угол, пока мой суровый слуга не приговорил меня к публичной порке.

– Если вы все не прекратите на меня дуться, я впаду в кому до конца года!

– Обиженно сказал я. – Между прочим, я здесь великий начальник, и все такое, так что на меня обижаться не положено… И волноваться за меня тоже не положено, если уж на то пошло. Так что отставить!

Мои "генералы" растерянно переглянулись – видимо поверили, что я действительно решил воспользоваться своим служебным положением, и очень удивились: до сих пор я был такой демократичный – дальше некуда!

– Ничего страшного не случилось. – Мягко сказал я. – Просто иногда я так крепко сплю, что это немного похоже на смерть… Извините, я не хотел вас пугать. Все хорошо, ребята!

Они тут же расцвели и принялись наперебой рассказывать, как перепугались, потом заявили, что очень рады моему воскрешению, Мухаммед отошел в сторону и поспешно совершил какую-то очередную благодарственную молитву, Джинн вручил мне чашку горячего чая, что было весьма кстати: мне почему-то стало холодно – впервые с тех пор, как я влип в эту дикую историю и превратился в этакого "супермена", который плевать хотел на климатические недоразумения… Примерно через час все окончательно успокоились и начали расползаться в направлении своих одеял – досыпать. Мы с Джинном остались одни. Он внимательно смотрел на меня – мне казалось, что этот непостижимый парень быстро пролистывает меня, как утреннюю газету, выискивая интересующие его новости.

– Ты был у наших врагов, Владыка? – Без обиняков спросил он.

– Мне снилось, что я у них был. – Осторожно уточнил я. – Просто снилось.

Есть разница?

– Не думаю. – Спокойно возразил Джинн. – В твоем случае это практически одно и то же… Хорошо хоть они отпустили тебя живым!

– Иначе и быть не могло. – Я пожал плечами. – Во-первых, я не представился. – Я решил не нервировать Джинна сообщением о том, что Афина меня все-таки раскусила. Я уже давно заметил, что он, к счастью, знает обо мне не все, а ПОЧТИ все и здорово надеялся, что моя тайна останется моей, вернее, нашей с Афиной тайной, одной на двоих. Я осторожно покосился на своего сурового ассистента и решил, что все в порядке. – Во-вторых, мне приснилось, что я сообщил им имена убийц, и теперь они погибают от благодарности. И наконец, я пока что вполне бессмертен, а они не так уж могущественны. Мне показалось, что долгие столетия безделия и забвения не пошли им на пользу… Даже чудеса у них какие-то детские! Ты же сам видел эти ожившие плюшевые игрушки? А напяливать на себя подержанную внешность кинозвезд – это же типичный маразм!

– Но они тебе понравились. – Джинн не спрашивал, а утверждал.

– Понравились. – Согласился я. – И я им, кажется, тоже.

– Не сомневаюсь. – Насмешливо сказал он. – И как ты теперь собираешься с ними воевать?

– Поживем – увидим. – Я пожал плечами. – Все равно, все происходит само собой. По крайней мере, пока все было именно так. Какая разница: чего мне хочется, а чего – нет?

До сих пор это не имело никакого значения… В общем, я не думаю, что моя симпатия к этим существам окажется сильнее нашей с ними судьбы. Так не бывает.

– Да, ты прав, Владыка. – Задумчиво согласился Джинн. – Только будь осторожен, если снова захочешь увидеть их во сне. Предположим, ты прав, и они пока понятия не имеют, кто ты такой. Но они ведь могут и догадаться.

Если бы им удалось убить тебя, или, на худой конец, сделать своим пленником… Да, для них это шанс, о котором они и мечтать не смели! Не думаю, что эти существа так уж беспомощны. Не забывай: они все-таки боги.

Кто знает, на что способны боги, накануне своей гибели!

Я вежливо покивал и демонстративно укутался одеялом до бровей: спать я совсем не хотел, но мне требовалось немного помолчать, подумать, и вообще, побыть одному – насколько это возможно, когда неподалеку от тебя забылось беспокойным сном все человечество… У меня был хороший повод для размышлений: я успел порыться в сумке и обнаружить, что двухтомная "Энциклопедия мифов" больше не будет отягощать моего дромадера. Книги исчезли – ну да, все правильно, мне же приснилось, что я оставил их Афине… "Ничего себе!" – Растерянно подумал я. Никаких более умных мыслей в моей бедной голове не обнаруживалось. Примитивное, но бесспорное доказательство реальности моего визита к товарищам по несчастью оказало на меня совершенно сокрушительное воздействие. Я неподвижно лежал под теплым одеялом возле угасающего костра, тупо уставившись на ленивые судороги умирающего огня, и пытался хотя бы смириться с происходящим. Получалось не очень-то, если честно…

Утром мне пришлось торжественно показать себя, любимого, войску.

Вообще-то, ребята успокоились еще ночью, в тот момент, когда я открыл глаза, но мои военачальники в один голос заявили, что в таком случае лучше перегнуть палку. Никаких чудес я на сей раз не совершал: от меня ничего и не требовалось, Джинн сам все устроил. Он организовал какой-то замечательный смерчик – темный, теплый и донельзя деловитый – который осторожно подхватил меня, немного покружил и ласково увлек за собой.

Несколько часов я довольно беспомощно болтался между землей и небом, с изумлением созерцая собственную армию. До сих пор я только теоретически знал, что за нами следует чуть ли не все человечество, теперь я своими глазами увидел, как их много. Отсюда, сверху, эти люди казались мне совершенно одинаковыми, хотя, разумеется, были здесь мужчины и женщины, черные и белые, подростки и старики, одетые по последней уличной моде и в совершенно идиотские тряпки, смутно знакомые мне по историческим кинофильмам. Но я чувствовал, что эти, такие разные, человеческие существа уже стали одним целым, они даже дышали в едином ритме: я слышал, как мощный общий вдох сменяется таким же мощным выдохом, словно дышали не разные люди, а одно-единственное, неописуемо огромное чудовище, такое ужасное, что никто так и не решился сложить о нем сказку… А ведь я не прикладывал никаких усилий, чтобы сплотить эту армию – признаться, я ими вообще не занимался, просто ехал куда-то на север, увлекая их за собой, навстречу нашей общей судьбе… И все они завороженно пялились на меня – вот что было по настоящему ужасно! На миллионах лиц застыло какое-то идиотское блаженное восхищение, которое показалось мне отвратительным. Меньше всего на свете я был готов к всенародному обожанию!