Стив Эриксон - Сады Луны

Калам по-прежнему был угрюм.

– Либо Гончая, – пробормотал он и вновь зашагал по комнате.

Порванный Парус внимательно посмотрела на него. Неужели это и затеял Хохолок? Притащить за собой Гончую? И они все ведут Тайскренна к гибельной засаде?

– Не верю, – произнесла она, следя за убийцей жестким взглядом. – Это глупо.

Калам ничего не ответил, встречаться с ней взглядом. Порванный Парус встала.

– Не глупо – безумно! Ты понимаешь, что тогда может произойти? Некоторые считают, что Гончие еще древнее, чем само Царство Теней. Но дело даже не в них. Сила притягивает силу. Если здесь окажется один из Повелителей, за ним потянутся и другие, почуяв кровь. К рассвету все смертные в городе погибнут.

– Полегче, – буркнул Калам. – Никто не хочет, чтобы Гончая оказалась в городе, – он не глядел на нее.

Порванный Парус вздрогнула от слов убийцы. Он не смотрел ей в глаза от стыда и смущения. Он боялся показаться слабым.

– Худа ради, – вздохнула она, – я уже два часа сижу на подушке.

Он замер от неожиданности, потом рассмеялся. Ей понравился звук его негромкого смеха.

Дверь открылась, вошел Маллет. На его круглом румяном лице отражалось смущение. Он быстро взглянул на Быстрого Бена, потом подошел к Порванному Парусу и присел рядом с ней на корточки.

– По всем правилам, – начал он негромко, – капитан Паран должен был бы сейчас находиться на офицерском кладбище с двумя метрами грязи над его симпатичной физиономией, – он кивнул Каламу, подошедшему к ним. – Первая рана была смертельна, прямо над сердцем. Удар профессионала, – добавил он, многозначительно глядя на убийцу. – Вторая прикончила бы его медленно, но так же надежно.

Калам скривился.

– Значит, он должен быть мертв. А он жив. Что это означает?

– Вмешательство, – ответила Порванный Парус, ощущая, как внутри нее все похолодело. Ее глаза с тяжелыми веками обратились на Маллета. – Твоих умений Денула было достаточно?

Лекарь усмехнулся.

– Это было несложно. Я помог, – пояснил он. – Раны уже затянулись, повреждения залечены. Я ускорил процесс, но это все. Травма, и телесная, и душевная, слишком велика. По всем правилам, ему понадобятся недели, чтобы выздороветь физически. Уже одно это станет проблемой.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Порванный Парус.

Калам подошел к столу, где стояли три глиняных кружки и кувшин с вином. Он начал разливать вино, пока Маллет продолжал рассказывать.

– Врачевание не может разделять тело и чувства тела. Это трудно объяснить. Пути Денула затрагивают все аспекты врачевания, поскольку повреждение, когда оно имеет место, касается всех уровней. Шок оставляет шрам, который и становится мостиком от тела к душе.

– Все и разом, – пробормотал Калам, протягивая лекарю вино. – А что с Параном?

Маллет сделал большой глоток и утер рот.

– Лечения плоти здесь недостаточно. Он сможет встать на ноги уже через день-другой, а вот шок потребует лечения временем.

– Этого ты не сможешь? – спросила Порванный Парус.

Он покачал головой.

– Это будет означать вмешательство. А вмешательство может разрушить мостик от тела к душе. Сколько шоковых ситуаций и драм пережил Паран в своей жизни? Какой из шрамов мне врачевать? Мое неведение может наделать множество бед.

Порванный Парус подумала о молодом человеке, которого они час назад внесли в ее комнату. После того стона, благодаря которому Старьевщица поняла, что он жив, он впал в забытье. Все, что было ей известно о Паране, – это что он благородного происхождения, родом из Унты, что он новый командир отряда, отправляющегося с заданием в Даруджистан.

– В любом случае, – сказал Маллет, осушая свою кружку, – Еж глаз с него не спускает. Паран может прийти в себя в любой момент, но никто не знает, в каком состоянии окажется его сознание, – лекарь усмехнулся, глядя на Калама, – Еж ощущает симпатию к своему подопечному, – он улыбнулся еще шире после того, как убийца выругался.

Порванный Парус вопросительно посмотрела на лекаря.

Маллет пояснил.

– Еж у нас подбирает бродячих собак, ну, и остальных... несчастных, – он посмотрел на Калама, который снова забегал по комнате. – И в этом он проявляет изрядное упрямство.

Убийца продолжал неслышно ругаться.

Порванный Парус улыбнулась. Но ее улыбка увяла, как только она подумала о капитане Паране.

– Его собирались использовать, – сказала она без всякого выражения. – Как меч. Маллет очнулся от ее слов.

– Никакого сострадания в лечении нет, только голый расчет.

Они разом вздрогнули от внезапно раздавшегося голоса Быстрого Бена.

– Свою жизнь он отнял у Тени.

В комнате повисло молчание.

Порванный Парус вздохнула. Раньше это было просто предположение. Она заметила, как Маллет и Калам переглянулись, и догадалась, о чем они подумали. Где бы ни была Горечь, когда она вернется, ей придется ответить на несколько вопросов. Теперь Порванный Парус знала: эта девушка служила Тени.

– Это значит, – подытожил Быстрый Бен, – что кто бы ни вступился сейчас за Парана, он выступит против Аркана Теней, – он повернул голову, посмотрев черными глазами на чародейку. – Нам необходимо узнать, что знает Паран, когда он очнется. Только...

– Нас здесь не будет, – завершил Калам.

– И поскольку Хохолка недостаточно, – пробормотала Порванный Парус, – вы хотите, чтобы я осталась выхаживать капитана.

Быстрый Бен поднялся, отряхивая пыль с кожаных штанов.

– Хохолок через некоторое время уйдет. Гончие упрямы. Пройдет некоторое время, прежде чем они найдут его. И, если произойдет самое худшее, – маг мрачно ухмыльнулся, – он переметнется к ним и даст Повелителю Теней пищу для размышлений.

– Сходи за Ежом, – сказал Калам Маллету. – Мы уходим.

От последних слов Быстрого Бена Порванный Парус похолодела. Он сморщилась от вкуса золы во рту и молча следила за тем, как собирается к отходу отряд. Перед ними задача, которая зовет их прямо в Даруджистан. Этот город следующий в имперском списке, последний из Вольных Городов, единственная драгоценная жемчужина, которой не хватает в короне империи. Отряд будет взрывать, подготавливая путь войску. Они будут предоставлены сами себе. Как ни странно, Порванный Парус почти позавидовала той изоляции, в которой они скоро окажутся. Почти, но не совсем. Она боялась, что все они погибнут.

Образ Каменщика вернулся к ней, словно вызванный ее страхами. «Будет непросто бороться с ними», – поняла она.

Черные Моранты спускались на кворлских скакунах. На спинах Морантов и на белоснежных шкурах их коней кровавыми полосами играли первые лучи солнца. Вискиджак, Скрипач и верховный кулак следили за приближением всадников. Дождь прошел совсем недавно, ближайшие крыши все еще были закрыты серым туманом, с черепицы капало.