Саймон Грин - Кровь и честь

Лицо Таггерт, сражавшейся бок о бок с принцем Виктором, всякий раз расплывалось в радостной улыбке дикаря, когда ее пылающий меч разрубал очередную ползущую, идущую или летящую на нее тварь. С ее стороны никому из страстно желавших пробраться к принцу тварей не удавалось этого сделать. Хранительница могла гордиться собой. Даже сейчас, стоя по колено в крови, она не могла не радоваться своим, столь изменившимся чувствам к Виктору, который ведь и раньше, до того, как угодил в изгнание, был совсем не плохим человеком. Просто он проявлял слабость и частенько попадал под влияние нехороших людей. Тогда он не значил для нее ничего, но человек, выплывший словно из небытия во времена хаоса, порожденного смертью Малькольма, оказался гораздо лучшем, чем тот, которого она знала. Настоящий принц Крови, чье место на троне отца. И доброе чувство к этому человеку неуклонно росло в сердце Кэйт Таггерт. Она улыбнулась, а потом решительно прогнала все ненужные мысли. Время подумать об этом еще наступит. Если, конечно, наступит. Хранительница замка продолжала сражаться, с каждой минутой уставая все больше и больше, пот струился по ее лицу и по груди. Чтобы удерживать в руке огненный меч, Катриона тратила последние силы, но она и подумать не могла о том, чтобы воспользоваться обычным оружием. Нельзя было терять свое главное преимущество. Она искренне надеялась, что ей удастся продержаться, пока Виктор не доберется до Камня. Если этого не произойдет, то все последние битвы и жертвы напрасны. Таггерт продолжала рубить чудовищ своим сияющим мечом. Но она чувствовала себя несчастной. Хранительница делала то, чему ее научили, сражалась во имя того, во что верила, для человека, на которого возлагала все свои надежды… Сегодня ей меньше всего хотелось умирать.

Корд размахивал своим боевым молотом с убийственной легкостью, и твари, порожденные нереальным миром, оспаривали друг у друга честь сразить его, но Дамон твердо стоял на ногах. Чудища даже не злили Корда, ведь это были в некотором смысле его братья, появившиеся на свет, как и он, от вспышки вырвавшейся на волю ирреальности, и вброшенные в мир, который не принимал, просто не мог принять их… Корд внешне не отличался от человека и вел себя соответственно, но никогда не забывал о том, кто он на самом деле. Он был недоразумением, воплощенным в плоти и крови, порождением нереального мира, и ничем другим. Его можно было назвать предателем своего племени: ведь Корд сражался, защищая человека, которым восхищался, и женщину, которую, наверное, любил бы, если бы появился на свет в реальном мире.

Родрик рубил и колол своим мечом, но он не мог отделаться от мысли, что все его планы чудовищным образом перепутались. Вначале все казалось безупречно продуманным. Все так говорили. Но потом случилась какая-то досадная мелочь, а следом и нечто более важное… Теперь он вдруг понял, что и сам был частью чьих-то чужих замыслов. Это горькое разочарование заставляло его упорно продолжать свой путь и еще, наверное, жгучая ненависть к кишащим вокруг тварям. Что бы там ни произошло, замок этот был и оставался местом, где он родился, и сейчас граф сражался не за принца и не за короля, а за свой дом.

Боль, пронзавшая руку Джордана, мешала ему сражаться. Актер спотыкался и скользил на залитом кровью полу. Удары его меча становились все менее точными и все более слабыми, а легкие готовы были разорвать грудь в тщетной жажде глотка свежего воз духа. Ведь он же актер, а не боец! Так не может продолжаться долго. Его воля и решимость не ослабевали, но сколько продержится теряющее силы тело? Джордан попытался осмотреться вокруг, чтобы оценить масштабы потерь и достижений, но всюду кипел бой, и очень трудно было что-либо понять. Силы нереального были бесконечны, на место уничтоженных чудовищ вставали все новые и новые. Как ни мужественно сражались воины, все равно они один за другим гибли от укусов кровавых пастей и от ран, нанесенных длинными когтями неисчислимых тварей. Близкие товарищи Джордана бились с ним рядом, но на их лицах уже оставили свою печать усталость и перенапряжение. Трон находился почти совсем рядом, а окружавший его барьер был и вовсе в нескольких футах впереди, но Джордана все сильнее терзала мысль, что он не сможет преодолеть это оставшееся расстояние. Он пробился поближе к Таггерт, чтобы сражаться с ней бок о бок.

– Как долго вы еще сумеете продержаться, Кэйт?

– Недолго, Виктор, меня ведь готовили в Хранители, а не в колдуны.

– Нужно нанести последний удар, чтобы я мог беспрепятственно пробраться к трону сквозь заграждение. Хватит вам на это сил?

Таггерт с сомнением посмотрела на пространство, отделявшее их от помоста:

– Возможно, но это означает, что мне придется поставить на карту все. Другого шанса у вас не будет, да и то я не гарантирую, что чудовища оставят вас в покое хоть на минуту. Уверены, что хотите рискнуть?

– Если будут еще какие-нибудь предложения, я готов послушать.

Таггерт рассмеялась:

– Хорошо, принимаем ваше, но только я прошу вас не экспериментировать, Виктор. Если меня тут из-за вас прикончат, я вам этого никогда не прощу.

Они обменялись улыбками, а затем Таггерт занялась самопогружением, чтобы вызвать к жизни свет, разгоравшийся в ней. Сила его уже изрядно уменьшилась, но того, что оставалось, должно было хватить на последний удар. Если, конечно, повезет. Хранительница убрала свой пылающий меч, сосредоточивая все свои силы для одного решающего удара. Бурлящий огонь окутал Катриону и ревущим потоком ринулся от нее к постаменту, на котором стоял престол. Пламя испепелило на своем пути всех чудовищ, словно тех никогда и не было, а ощетинившаяся шипами преграда взорвалась, вспыхнув огнем, который стал быстро гаснуть, и тогда путь к трону оказался открытым и очищенным от всех препятствий. Джордан ринулся вперед, сопровождаемый мессиром Гэвэйном. Оба они даже и не заметили, как теряющая последние силы Катриона за их спиной споткнулась и едва не упала. Ее подхватил верный помощник Дамон Корд, который с холодной яростью продолжал отбиваться от посланцев зла. Родрик собирал уцелевших стражников для последней решающей схватки.

Джордан пролез в дыру, прожженную Таггерт в барьере. Актер почувствовал, как колючки слабо зашевелились, но он не думал об этом, а просто смотрел на трон. Джордан ступил на мраморный постамент, но в этот момент покрытое бородавками и волдырями щупальце хлестнуло его по ногам. Боль, точно кнутом, обожгла Джордана, он пошатнулся и чуть было не выронил меч, но стоявший рядом Гэвэйн подхватил его, и скоро оба они оказались возле пустого трона. Силы нереального мира бушевали вокруг постамента, но ни одно из. гнусных чудовищ не осмеливалось приблизиться к Камню. Джордан остановился, чтобы перевести дух, а затем протянул руку к подлокотнику трона. Ничего не произошло. Актер посмотрел на рыцаря.