Глен Кук - Башня страха

Бел-Сидек опустил его на кровать.

– Слишком много говорите, сэр. Молчите и отдыхайте.

– К письменному столу. Это приказ.

– В таком случае считайте, что я взбунтовался. По крайней мере до этого вы дожили, радуйтесь.

– Мы должны выразить свое отношение. Этого человека необходимо схватить. Люди и так готовы обвинить нас во всех злодеяниях.

– Диктуйте, я обо всем позабочусь.

Старик продиктовал приказ и лишь тогда отвернулся к стене. Упрямый старый придурок. Надо же выдумать такое – встал без посторонней помощи. В лучшем случае он, мог переломать свои хрупкие старческие косточки.

Бел-Сидек занялся ужином. Беспокойство не оставляло его. Сегодня ночью ему опять нужно к Мериэль. Но очевидно, что кто-то должен пасти Генерала: у старика определенно мутится в голове, его нельзя оставлять без присмотра. Однако встретиться с Мериэль тоже необходимо. Он должен распорядиться размещением оружия на ее складе. Опасно хранить его в одном месте.

Хадрибел. Новый атаман Хара еще не переехал из Шу. И в затруднительной ситуации с геродианским агентом, занявшим высокое Положение в Союзе, он кое-чем помог.

Да, Хадрибел. Он отлучится на несколько минут и приведет Хадрибела.

Эйзел мрачно обдумывал донесения Мумы – трактирщик все новости узнавал первым. Особенно занимали Эйзела дурные вести.

В Эстанедо смерти забили похитителя детей. Не хочется идти, но выбора нет. Если Агмед или бел-Шадук сваляли дурака и попали в беду, в крепости должны знать об этом. И немедленно.

Эйзел почти желал, чтоб опасения его оправдались. Такой удар заставит Чаровницу призадуматься.

Он оттолкнул стул, вскочил. День клонился к вечеру. Эйзел повернул на восток; он выбирал окольные пути, укромные переулки. Все главные улицы были заняты дартарами – они направлялись к Осенним воротам, в свой лагерь за чертой города. Эйзелу сегодня не хотелось больше сталкиваться с дартарами: руки чесались изувечить парочку-другую проклятых кочевников, а это было бы в высшей степени неразумно.

Ему не нужно было рыскать по Эстану: то, что искал Эйзел, находилось в другом месте – у Козлиного ручья, на пустырях близ Старой стены. Это место геродиане отвели под свалку мусора. Мух и крыс развелось видимо-невидимо. Впрочем, немало их было и до завоевания Кушмарраха. В те времена отходы и всякий ненужный хлам просто выкидывали из окон в надежде, что дождевые потоки смоют грязь. К западу от акрополя так поступали и поныне.

Одна из самых больших мусорных куч служила зловещим целям: сюда на съедение стервятникам бросали трупы преступников.

К соседней куче сносили нежеланных младенцев – пусть подыхают, а может, и пригодятся кому. За последние дни здесь собралось несколько заморышей. Проходя мимо, Эйзел подумал: а не было бы лучше, если б в свое время он тоже попал на эту своеобразную выставку.

Тело он нашел. Смеркалось, но Эйзел разглядел все, что хотел, и повернул назад.

Садат Агмед – и вид у него теперь совершенно безобидный.

Не успел Йосех поужинать, явился Мо'атабар.

– Фа'тад срочно требует его к себе, – обратился он к Меджаху: Ногах с Фаруком и еще несколькими членами отряда остались в городе, спрятавшись в лабиринте. – Тебя тоже.

Меджах что-то недовольно пробурчал в ответ, Йосех вторил ему.

– А сегодня ты совсем не трусишь, братишка, – заметил Меджах после ухода Мо'атабара.

– Да болит все, Не до Фа'тада. – Йосех вздрогнул, но не от боли: в лагере допрашивали пленных, кое-кто отказывался понимать по-хорошему, и дартарам приходилось прибегать к увесистым доводам.

Однако по пути к штабу Фа'тада Йосех несколько изменил свое мнение о подобных методах допроса. В конце концов, должна же от подонков быть хоть какая-то польза. Яхада молча пропустил братьев в шатер и указал, где сесть. Фа'тад выслушивал доклады командиров.

– У него был тот же порошок? – спросил он.

– Да, видимо, он опорожнил два пакета, – ответил неизвестный Йосеху дартарин. – Наши люди подоспели позже. Впрочем, ножом он тоже орудовал вовсю. Порезал дюжину человек, двое вряд ли выживут.

Фа'тад сердито заворчал.

– Он был дартарином.

Фа'тад заворчал снова и стал мрачнее тучи. “Может, у него несварение желудка?” – подумал Йосех.

– Один из наших людей узнал разбойника. Его звали Садат Агмед из рода ал-Хадида. Отщепенец.

– Припоминаю. Вороват был и как что – сразу за нож хватался. Тело обыскали?

– Ничего не нашли, кроме золота. Три слитка было зашито в штанах, а в рукавах – еще больше.

– Выходит, похищать детей – прибыльное занятие. Итак, мы уже столкнулись с двумя бандитами, промышляющими этим делом, и оба – вооружены одним и тем же колдовским, но не очень сильным зельем. Сколько их всего? Кто покупает у них детей? И что они с ними делают?

Командиры только плечами пожимали: пока не схватишь кого-нибудь из похитителей живьем, ни черта не узнаешь.

– Расскажи о другом, – велел Фа'тад Йосеху. Йосех изложил дневные события. Меджах – со спины верблюда ему было видно лучше – дополнил картину.

– Один вывод точно напрашивается, – вмешался Джоаб, – в Шу мы зря теряем время. Тот человек сказал, что он – член Союза Живых, и тогда толпа набросилась на наших парней.

Йосех удивленно взглянул на Джоаба – он ничего об этом не слышал.

– Значит, Живые. Мы пока не станем трогать их, Джоаб Пусть берут с нас пример и не рыпаются.

– Ничего себе не трогать! Ведь мы хотим отнять у Живых ночь – их время.

– Твоя правда.

– К тому же Кадо скоро разнюхает, что наши воины остались в городе на ночь.

– Верно. Но рассуди: мы мешаем преступникам вершить свои темные делишки, а Герод приказывает оставить их в покое. Кто выигрывает в глазах кушмаррахан?

– Повторяю, твоя игра для меня чересчур тонка, – возразил Джоаб. – По-моему, нужно выйти на офицеров Союза и договориться с ними.

– Ставки куда выше, дружище. – Ал-Акла только сейчас осознал, что в шатре посторонние. – Йосех, Меджах, вы свободны, спасибо. Я не забуду ваше усердие.

Братья поднялись. Йосех успел расслышать слова Джоаба:

– Одному из парней пришло в голову, что мы могли бы нарядить наших людей в костюмы вейдин.

– А лица?

– Я как-то не подумал, что лица выдадут нас, – смущенно пробормотал Йосех, когда они шли обратно через лагерь.

– Ничего, парень, с возрастом поумнеешь.

Генерал услышал, как открылась входная дверь, услышал шаги. Но то не были шаги хромого, волочащего ногу бел-Сидека. Старику стало страшно, но уже через минуту он слабой улыбкой приветствовал Хадрибела.

– Как вы себя чувствуете, сэр?

– Превосходно.

– Бел-Сидек очень обеспокоен. Он сказал…

– И эту старую суетливую бабу я назначил своим преемником! Нынче вечером боги смилостивились надо мной.