Глен Кук - Наступление тьмы

Старец продолжал сидеть подобно изваянию. В памяти возникали какие-то бессвязные воспоминания, и он пытался их осмыслить.

Ведь он так много забыл. Он не помнил ни своих имен, ни своего происхождения.

Сгорбленный человечек взял руку Старца в свою.

– Останься со мною на время. Раздели мое одиночество.

Одиночество было проклятием, наложенным на Звездного Всадника много столетий назад.

Однажды, в туманном и почти стершемся из памяти вчера, он совершил страшный грех. И наказанием стала бесконечная череда столетий одиночества – одиночества, во время которого он был призван совершать разрушительные действия, способные ублажить ИХ и, может быть, убедить ИХ одарить его прощением.

Он не уставал твердить это самому себе, хотя и понимал, что удержать события под контролем становится все сложнее.

Генерал гильдии вышел из портала перехода в своих апартаментах и тут же оказался в кипящем котле жестокой схватки. Он так и не получил возможности узнать, что происходит. Два старых бойца с железными сердцами, для которых гильдия была больше, чем сама жизнь, уже ждали его.

– Хоквинд! Лаудер! В чем…

Они ничего не ответили. Приговор был вынесен.

Они были стары, но владеть мечом еще не разучились.

Добровольцы шли нескончаемым потоком. На каждом клочке необработанной земли пылали костры военных лагерей.

– Они вырастают как из-под земли, – заметил Рагнарсон.

Хаакен стоял на стене рядом с ним.

– Просто не верится, – сказал Черный Клык. – Так много? Кто же занимается хозяйством?

– Да. Некоторым придется вернуться домой.

На Хаакена, Рескирда и других членов штаба маршала навалилась тройная нагрузка. Кавелин больше не имел права пребывать в полусне.

Рагнарсон же все свои силы обратил на исполнение обязанностей регента. Ему предстояло убедить Совет одобрить поход, найти и подготовить человека, который будет управлять Кавелином во время его отсутствия. В конце концов эта миссия была возложена на Гжердрама, главным образом потому, что его отец Инред Тарлсон в свое время был национальным героем, которому доверяли все слои общества.

Сам же Гжердрам считал, что лучше быть обвиненным в государственной измене, чем остаться дома.

Хаакен, Рескирд и остальные окружные командующие отобрали для экспедиционных сил Рагнарсона шесть тысяч человек. К ядру регулярной армии они добавили корпус наиболее подготовленных резервистов и самых многообещающих добровольцев. В распоряжении Гжердрама были такие же силы.

Экспедиционный корпус состоял в основном из пехоты. Предприятие не вызвало ни малейшего энтузиазма среди нордменов, которые поставляли в войско наиболее опытных рыцарей. Поэтому вся тяжелая кавалерия Рагнарсона насчитывала не более. двух сотен всадников, включая личную гвардию королевы. Отобрав всё что можно у Аринга, Рагнарсон получил еще тысячу человек, из которых менее половины можно было считать строевыми кавалеристами. Остальные были способны лишь на партизанские налеты и могли служить вестовыми.

Пехота состояла из гвардии Форгреберга, легковооруженных солдат из Мидлендского полка, лучников юга и по одному батальону дамхорстерцев, брейденбахцев и седлмейерцев. К этому войску следовало прибавить саперов, отдельный отряд искусных лучников и вспомогательные отряды Марена Димура.

Рагнарсон во всех делах стремился к совершенству и тянул время до тех пор, пока его силы не будут готовы полностью. Лишь постоянное подталкивание со стороны Хаакена вынуждало его выступать.

Браги был одним из тех немногих полководцев, которые понимали, что ключом к победе является подготовленность солдат и дисциплина. Именно поэтому маленьким армиям удавалось громить превосходящие силы. Почему Шинсан считался столь грозным противником? Да потому, что там удалось выкопать самых дисциплинированных солдат в мире. Весь план Рагнарсона строился на хитрости, внезапности нападения и заклинаниях чародеев.

– Я очень беспокоюсь, – признался он своему брату. – Мы пока еще к этому не готовы.

– И никогда до конца не будем готовы, – парировал Хаакен.

– Знаю, знаю… И это меня угнетает. Хорошо. Дай команду выступать, Я же пока возвращаюсь во дворец.

Вскоре он присоединился к Гжердраму в опустевшей штабной комнате. Все доступные карты Востока были развешаны по стенам. Рисовальщики под командой Пратаксиса готовили дополнительные копии для использования в полевых условиях. Предполагаемый путь войска был помечен красным пунктиром на основной карте.

Браги не оставляло беспокойство. Удастся ли пройти и остаться незамеченными? Сможет ли он прокормить своих людей на диких равнинах Востока?

А как насчет воды? Насколько он вправе верить в то, что карты указывают не пересохшие источники и колодцы?

«Надо остановить это безумие, – думал он. – Оставить все как есть».

Однако путей отступления уже не было. Не только его победа, но даже поражение смогут повлиять на Шинсан. Мужество, проявленное Кавелином, может заставить О Шинга повременить с нападением, дав время Западу прислушаться к предостережениям Вартлоккура.

Вот уже второй раз Кавелину приходится выступать в качестве оплота западного мира. Это по меньшей мере несправедливо.

Появился Вартлоккур. Он был лишь бледной копией того чародея, которого видел Браги неделю назад.

– Все по-прежнему мертво? – спросил маршал.

– Абсолютно. Даже Нерожденный и тот страшно ослабел.

По причинам, которые чародеи так и не смогли определить, шесть дней назад совершенно перестала действовать Сила. Лишь Нерожденный сохранил некоторые признаки жизни, да и то только потому, что черпал силу от «Зимнего Урагана», который подпитывался энергией из разных источников.

Ослабевший Рейдачар был страшно занят. После того как прекратилось действие Силы, враги получили возможность действовать лишь у границ Кавелина. Помощник Визигодреда тоже пребывал в хлопотах, осуществляя воздушную разведку сопредельных территорий со спины гигантской птицы Рух.

Рейдачару предстояло остаться с Гжердрамом. Присутствие Нерожденного поможет держать нордменов в узде.

– Маршал, – раздался из дверей голос Пратаксиса, – здесь человек, с которым вам следовало бы побеседовать.

– Хорошо. Давай его сюда.

На человеке, которого ввел Дерел, красовался мундир гильдии. Рагнарсону это не понравилось, но он все же решил дать возможность гостю высказаться.

– Генерал, я – полковник Лиакопулос. Адъютант сэра Тури.

– А, Хоквинда? – произнес Рагнарсон, протягивая руку. На него слова Лиакопулоса произвели впечатление. Хоквинд был одним из самых знаменитых старцев Высокого Крэга – что было справедливо. В свое время он демонстрировал чудеса военного искусства.