Брайан Ламли - Воин древнего мира

То же самое повторилось в горах к западу от Асорбеса, где Гендухр Шеббитон поджег лес и траву. Огонь с ревом понесся на восток, уничтожая серую орду. То же произошло и в саванне к северу от нубийских лесов, где стоял лагерем Манек.

Утром солнце взошло над черной, тлеющей пустыней. Казалось, что могущественный архитектор провел по земле прямую линию длиной в восемьдесят миль. К востоку от нее до самых берегов Нила вся земля почернела. В Пех-Иле кеметы увидели приближение огня, наполнили водой оросительные каналы и каким-то чудом спаслись и от пожара, и от повернувших назад уцелевших крыс, но все остальное сгорело.

К западу от самого Асорбеса пожар остановили болота.

Так что семь белых магов смогли победить черную магию слуг фараона… в этот раз.

Кхай направился к Милах-Тону, который от пожара спасли лишь окружающие его болота. Его колесницы и воины прошли вдоль границ мертвых болот. Сидонцы переправились через реку южнее дельты и направились на восток в Синай. Сами синайцы, находившиеся под игом бесчисленное количество поколений, взялись за оружие и присоединились к ним. Они обратили свои клинки на юго-восток в Аравию.

На юге Манек Тотак взял Пех-Ил и повернул на север вдоль Нила, в то время как к востоку от Нила Ньяка со своей армией наступал на Фемор. Тиранцы – в основном народ трусливый – бежали в горы за Узким морем, потому что почувствовали, что дни Кемета сочтены. Теперь им больше не хотелось ни союзов, ни дружбы с фараоном. В восьмидесяти милях к западу от Асорбеса у подножия гор широким полукругом стояла лагерем армия Гендухра Шеббитона.

Сам полководец долго в тот вечер смотрел на восток в сторону столицы Хасатута и, как огромный кот, лежащий перед мышиной норой, облизывал губы в страшном нетерпении.

Город Охат сдался Кхайю, и он перебрался через реку, чтобы взять Бану.

Кеметские солдаты гибли тысячами. Тех, кто не покинул Кемет и не убежал, испугавшись железных завоевателей, отогнали назад, в самое сердце их страны.

Восемь дней спустя после Великого пожара, Фемор сдался нубийцам, и теперь фараон оказался в кольце вражеских армий. Он еще мог бежать на восток – но куда? Узкое Море в конце концов остановило бы его, и он попал бы в ловушку между водой и безжалостными армиями Куша. Нет, лучше было остаться и защищать Асорбес, который фараон считал неприступным, подобно смотрящей на восток стене Гилф-Кебира.

Более того, Хасатут получил знаки, подсказавшие, что ему следует остаться в Асорбесе. Теперь небеса над столицей Кемета на рассвете становились зелеными, а по ночам – оранжевыми. Легенды гласили, что подобное происходило перед тем, как боги спустились на землю. Семеро черных магов также предупредили своего повелителя, что сверхъестественные эксперименты подвели их очень близко к Великому Источнику всех Знаний, который был одновременно и источником всего Зла. Не исключено, что они еще подарят Хасатуту бессмертие, обрести которое он так страстно желал, а это даст фараону огромную власть над всеми людьми и животными. Ценой, которую придется заплатить за бессмертие, как Хасатут понимал, будет пришествие на Землю сил Зла, но это казалось фараону низкой платой…

С благословения фараона семеро черных магов продолжали оккультные эксперименты. Они планировали наслать вторую и третью волну ужаса на приближающихся кушитов. Чем больше они трудились, тем легче им становилось общаться с силами Зла.

Что касается фараона, он постоянно был в ярости: и угрожал всем, кто осмеливался предстать перед его очами. Анулеп постоянно успокаивал его, умоляя и давая обещания. Еще визирь выполнял поручения своего повелителя: передавал приказы и распоряжения Хасатута семи черным магам и военачальникам, а их ответы и извинения царю-богу.

Так обстояли дела, когда, полководец Кхай Ибизин взял Вад-Гахар – городок, расположенный менее чем в тридцати милях от Асорбеса…

Вад-Гахар…

Название задело струну в памяти Кхайя. Но воспоминания все время ускользали от него, когда перед полководцем вставали более насущные проблемы. Кушиты легко взяли Вад-Гахар, и регулярная армия фараона отступила назад к Асорбесу. Фараон возложил защиту города на десять тысяч тиранских наемников, фактически оккупировавших город. Коренных жителей Вад-Гахара отдали им на милость, а не под защиту.

Кхай убил всех тиранцев до последнего, хотя это заняло много времени, потому что большая часть наемников попряталась. Когда жители города (среди которых в живых остались лишь старики и маленькие дети) поняли, что кушиты не причинят им зла, они стали показывать завоевателям, где прячутся наемники.

Это было не предательство, а месть! Два дня после того, как кеметские полки ушли, чтобы занять позиции вокруг Асорбеса, наемники грабили город, забирая все, что только можно было взять. Они насиловали даже маленьких детей. Горожане старались, чтобы тиранцы все время были пьяны. Из-за этого воины Кхайя легко взяли Вад-Гахар. К вечеру резня закончилась, и полководец отдал приказ следить, чтобы простые люди не пострадали от рук кушитов, хотя в разграбленном наемниками городе уже ничего не осталось, а все его жители превратились в нищих.

Пока Кхай наблюдал, как горожане жгут погребальные костры, отправляя в последний путь своих родных и близких, его внимание привлекли следы зверств тиранцев. Страшным местом стал местный публичный дом Вад-Гахара, где женщин постоянно избивали и насиловали, пока те не умирали. Кхай нашел в его залах нескольких спящих пьяных тиранцев, которых кушиты проглядели. Кемет сам разбудил каждого из наемников и потом зарубил.

Выйдя из обители смерти, пропахшей горелым мясом, Кхай увидел неподвижную копну вьющихся волос цвета воронова крыла. Это была голова женщины, тело которой было завалено трупами других несчастных.

Дрожь пробежала по телу Кхайя, и он прислонился к стене публичного дома, потому что ноги отказывались его держать. Теперь он понял, почему название Вад-Гахар показалось ему знакомым.

В этот раз Кхайя сопровождали Кинду и Нунди – его нубийские друзья, чьи жизни он спас когда-то.

– Господин, с вами все в порядке? – спросил Кинду.

– Да, – кивнул Кхай. – Вон там лежит женщина.

Он не чернокожая, но и не белая. Ее волосы больше похожи на ваши. Принесите ее тело сюда, потому что, мне кажется, что я ее знал.

Через несколько секунд тело стройной и длинноногой женщины лежало на одеяле. Это была Мхина, которая помогла Кхайю бежать из Асорбеса. Из груди женщины торчал ее собственный кинжал, а рука крепко сжимала рукоятку.

Кхай омыл лицо Мхины, положил голову себе на колени и долго молчал. Телохранители оставили его и продолжили свою работу. Когда спустилась ночь, Кхай поднял голову. Его глаза потемнели от слез. Нубийцы последовали за кеметом, когда он понес женщину к верфям и положил ее тело в лучшую баржу, какую нашел. Потом он полил маслом тростниковые палубы, отвязал судно от причала и кинул на палубу горящую головешку. Долго смотрел Кхай вслед погребальному костру Мхины, уплывающему вниз по реке.