Кэрол Берг - Возрождение

– Хотя я считаю, что тебе лучше отложить свое возвращение в мир людей, до тех пор пока ты не избавишься от слабостей твоей плоти, я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с тобой. Последнее слово остается за тобой… как ты ясно дал мне понять. – Нет, он не простил меня за то, что я обратил его собственные слова против него. И я должен принять это как предостережение. Но я не испугался. Он знал, что победил, и его слова прозвучали скорее утешением ему, чем угрозой мне. – Я отправлю тебя обратно через сон, как ты просишь. Опыт увеличит твои силы и отточит умения. Но я не позволю тебе слишком много общаться с этими людьми, когда ты должен изучать все то, что необходимо существу, обладающему огромной силой. Ты будешь разговаривать только со спящим, и ни с кем больше до тех пор, пока не станешь мадонеем. Тогда можешь действовать по собственному усмотрению. Ты согласен на эти условия?

– Если по-другому не вернуться, согласен.

– Только так. Если ты не в состоянии жить без людской благодарности и славы или же тебе необходимо, чтобы человек командовал тобой, тогда ты недостоин моего дара.

– Значит, завтра ты научишь меня проникать в сны, чтобы я смог выбрать, куда и как вернуться? Я не знаю, жив ли мой последний спящий.

– Как хочешь. Завтра так завтра. А я тем временем буду подготавливать твое освобождение.

Как редко мы, смертные, обращаем внимание на этот мир, который вплотную примыкает к нашему. Не на отдельно существующий мир, вроде Кир-Наваррина или Кир-Вагонота, а на тот мир, где каждый мужчина, женщина и ребенок проводят почти треть своей жизни. Мир снов. Место, где каждый мужчина способен творить чудеса и каждая женщина – летать. Где одно и то же событие повторяется иногда снова и снова, позволяя нам внимательно изучить его. Где живут удивительные создания, где можно увидеть цвета, не существующие под солнцем, где можно столкнуться с ужасной опасностью и испытать свои силы, выйдя из переделки совершенно невредимым, если не считать сердцебиения и мокрой от пота подушки. Нас учат бояться мира снов, в котором живут только безумцы, но я слышал, что те, кто не желает видеть снов, зачастую сходят с ума. Не исключено, что это и было причиной моего безумия. Мои сны очень долго не были моими.

– Здравствуй! Прекрасный вечер, не правда ли? – Бодрое приветствие Ниеля остановило меня посреди сада. Утомленный всеми происшествиями в Сире и Таине-Хорете, я проспал и ночь и день. Когда я наконец проснулся и никого в доме не обнаружил, то решил прогуляться перед теми испытаниями, что ждут меня в ближайшем будущем. Выйдя в сад, я вознамерился еще раз попробовать понять природу тюремной стены. Несмотря на выпавшие мне накануне испытания, я чувствовал себя свежим и отдохнувшим и даже был готов перейти в свое крылатое тело… мое «тело мадонея», как называл его Ниель. Как знать, вдруг это поможет мне проникнуть туда, куда человек попасть не в состоянии. Свет отражался от серого камня, словно стену только что сложили из заново отполированных камней.

– Прекрасный вечер, – подтвердил я, останавливаясь и дожидаясь, пока Ниель подойдет ко мне. Он твердо и уверенно ступал по гравиевой дорожке. Порывистый ветер развевал мои влажные волосы, мне было холодно. В Кир-Наваррине начиналась осень. Хотя листва и трава все еще были густыми, кое-где на деревьях появлялись рыжие и желтые пятна, иногда только один лист, иногда целая ветка. Как это получается, что самое прекрасное время года означает приближение самого ужасного? Я ненавидел зиму.

– Это твои раны заставили тебя валяться в постели весь день? Не показаться ли тебе Каспариану? – Мадоней так брезгливо осмотрел мою чистую одежду, словно ожидал, что из-под нее будут торчать гниющие кости.

Раздраженный его нарочитым вниманием, я зашагал дальше, но скоро обнаружил, что иду по выбранному им, а не мной маршруту.

– Твои лекарства, кажется, очень эффективны. – Это утверждение было далеко от правды. Они были фантастичны. Я перевязал раны после того, как ушел от Ниеля, а когда осмотрел их, проснувшись, оказалось, что все они исчезли, кроме раны в плече и на бедре.

– Очевидно, ты умеешь врачевать себя. Когда сегодня утром ты не спустился, я послал Каспариана посмотреть, не умер ли ты во сне. Он пришел и сказал, что ты все еще спишь. – Ниель резко свернул с главной аллеи и вывел меня на небольшую прямоугольную лужайку, со всех сторон закрытую высокими кустами. В центре поляны стояла беседка, обвитая виноградными лозами. Хотя трава, кусты и лозы были по-летнему зелеными, по ним чувствовалось приближение осени. – Вчера ты выразил желание учиться. – Он жестом предложил мне сесть на один из изящных белых стульев, стоящих под крышей беседки. Еще там был небольшой столик, на котором лежало игровое поле с расставленными на нем черными и белыми фигурами.

– Я действительно хочу этого, – подтвердил я. – И больше всего меня интересуют сны.

– Так я и думал, – сказал он, усаживаясь напротив меня. – Сегодня ты будешь просто смотреть сны. Не ходить по ним. Не изменять их. Только наблюдать. Согласен?

Я кивнул. Необходимо узнать так много. Как следить за ходом войны через сны? Как найти нужных тебе спящих среди множества душ в мире? Как рассчитывать время, чтобы оказываться в нужном месте в нужное время? А когда я узнаю все это, путешествуя сам или с помощью Ниеля, как я пойму, где именно моя помощь будет особенно полезна?

– У меня множество вопросов, – сказался вслух.

В беседку вошел Каспариан и, не здороваясь, впихнул свое громоздкое тело за столик. Его широкое лицо блестело от пота, на светлой рубахе виднелись пятна крови. Он снова тренировался.

– Давай ты не будешь задавать свои вопросы прямо сейчас, – ответил Ниель. Он не сводил с меня взгляда, не обращая внимания на мрачного мадонея, словно Каспариан был той сойкой, которая сперва нахально прыгала по траве у нас под ногами, а потом по столу. – Сначала урок, потом вопросы. В прошлые разы я брал тебя только в один сон за один раз. В этот раз ты увидишь их все. Ты добровольно идешь на это?

– Разумеется.

– Смотри на меня…

Я принялся с энтузиазмом выполнять упражнение, замечая, как мир начинает ускользать, а в глазах Ниеля происходит что-то вроде смены времен года. Восхищенный светом юной весны во взоре Ниеля, я чувствовал его по-летнему щедрую заботу обо мне, хотя и замечал в нем первые признаки зимы. Всего один день прошел со времени событий в Сире, и мое поспешное решение начало казаться мне неверным… пока я не закрыл по требованию Ниеля глаза и не открыл для себя мир снов…

Хаос. Стрекотание кузнечиков… рев пламени… звук такой, словно разрывается само сердце земли… огни, рубиновые, изумрудные, ярко-желтые… солнце жжет немилосердно, сияя в небесах, охваченных пламенем… всепроникающая музыка, флейты и скрипки… гудение мелангаров… птицы… тысячи голосов рыдают… Хлеб… жареное мясо… Звонят колокола Вихрь… колючий песок… бушующий океан и падающее на землю небо… вихри… Гладкая молодая кожа… грубая морщинистая… сорвана… гниет, сочится кровью, обнаженная плоть… Бешеная нескончаемая охота… скачка… звон цепей… гнилые зубы… дикое, тошнотворное, сводящее с ума падение, падение, падение… Горький запах… розы, сладкое сено…. Отчаяние, страх, огромная радость и леденящий душу ужас…